Нижне-Терское и Гребенское казачество на территории Дагестана: Поиск путей выживания

Есть такое мнение

Введение

Русские появились в этих краях очень давно. Есть сведения, что уже на раннем этапе существования русского государства княжеские дружины совершали набеги на Кавказ [1]. Сохранилось предание, что именно, русские, возможно даже малороссы, положили начало нескольким горным обществам. Так или иначе, но путешественники конца XIX века встречали «русский тип» в самых отдаленных и труднодоступных местах Дагестана [2].

В IX-XIII веках с развитием торговли контакты восточно-славянского и кавказских регионов стали регулярными, что естественно способствовало увеличению численности русских на Кавказе. Основными торговыми магистралями были водные системы Днепра, Дона и Волги, которые вели в Киев и Новгород. Особо следует отметить роль Волго-Каспийского пути в налаживании русско-кавказских отношений. Использование его русским купечеством не прекращалось в течение многих столетий, в том числе и в период господства здесь золотоордынских ханов. Безусловно, это предполагало хорошее знакомство славян с побережьем Каспия, включая и устье Терека [3].

Следует подчеркнуть, что русское население на Северном Кавказе складывалось на протяжении длительного времени, в различных социально-экономических и политических условиях. В результате оно в Дагестане представляет собой весьма неоднородное по своему социальному составу образование и распадается вследствие исторического происхождения на следующие группы:

— терско-гребенское (низовое или кизлярское) казачество, появившееся здесь примерно в начале XVI века, а возможно и раньше;

— русское население, мигрировавшее сюда в 40-х годах прошлого века, в период Кавказской войны, но увеличившееся главным образом после реформы 1861 года;

— население, прибывшее в 30-80-х годах нашего столетия из различных уголков бывшего Союза на строительство и подъем прежде всего промышленных и жилых объектов Махачкалы, Каспийска, Буйнака, Избербаша, Южно-Сухокумска.

Хотя границы между группами весьма условны, нельзя не учитывать их существенных различии в образе жизни, соблюдении особых, местных обычаев и обрядов, но, главное, — в представлениях о перспективах дальнейшего пребывания на дагестанской земле.

В Махачкале, Каспийске, некоторых других промышленных городах русские, проживающие здесь в течение многих десятилетий, в большей своей массе чувствуют себя достаточно уверенно. Этому, в известной мере, способствуют сохранившиеся зоны относительно компактного моноэтнического проживания, наличие смешанных браков и т.д. Следует отметить, что их более или менее спокойное самочувствие обусловлено и тем обстоятельством, что русский язык является ныне в многонациональном Дагестане lingua franca, средством общения всех народов между собой (в прошлом таковым являлся кумыкский).

Люди, прожившие здесь менее десяти лет, в массе своей склонны к миграции. Чаще всего они так и не получили постоянного, надежного жилья. Сокращение перспектив в профессиональном плане, возможностей продвижения по службе и т.п. делает их пребывание здесь бессмысленным.

Иная картина складывается на Севере Дагестана, в Кизляре, Кизлярском и Тарумовском районах, где русские составляют более 43% всего населения. Важнейшим фактором, определяющим политическую ситуацию в данном регионе, является наличие казачества, хотя по различным экспертным оценкам оно и составляет несколько более 15% проживающих здесь русских.

Глава I
К проблеме этногенеза терского казачества

Прежде, чем приступить к рассмотрению казачества данного региона, необходимо более четко обозначить его собственно как объект исследования.

Казачество Кизлярского и Тарумовского районов Дагестана, представляет собой исторически одно из звеньев Терского Казачьего Войска; именно здесь в низовьях Терека происходил генезис терского казачества. Таким образом, как нам представляется, трудность подхода к предмету исследования состоит в том, что необходимо сосредоточиться на гребенском, нижне-терском, кизлярском казачестве, при этом не выпуская основных моментов в истории развития всего терского казачества.

На начальном этапе в процессе формирования казачества на берегах Терека участие приняли новгородские ушкуйники — речные пираты. С XIV века они совершали походы по Волге с выходом в Каспийское море. Сохранились обстоятельные летописные повествования об их походах 1360, 1366 и 1375 годов: это были разбойничьи нападения с целью грабежа и захвата людей в плен с последующей перепродажей в рабство [4].

Здесь они были отнюдь не одни. Ранее в этих местах собиралась масса, весьма пестрая по своему этническому составу — хазары, арабы, татары, славяне. Необходимо сразу подчеркнуть, что вся жизнь возникавшего на берегах Терека казачества с самого начала была пронизана духом и практикой прочного, взаимовыгодного сотрудничества многонационального населения. Это «можно считать паспортной особенностью Кизлярского края на всем протяжении его истории»

В отношении происхождения терского казачества у исследователей нет единства. Многочисленные версии, порой мифологизированные, можно подразделить на следующие группы:

1. Чеченская (горская) версия генезиса терского казачества.

Согласно концепции исследователей С.Ц.Умарова, И.М.Саидова, А.И.Гапаева, терское, кизлярское казачество этнографически и антропологически близко к чеченцам. «Первые русские беглецы-раскольники, — пишет А.И.Гапаев, — попали к орстхойцам (гребенцам), жившим на обоих берегах р.Терека и на Сунженском хребте. Не имея земель, они вначале кормились за счет охраны многотысячных чеченских овечьих отар на зимних и летних пастбищах.

Это соответствует и народному преданию и указаниям историков о том, что в начале казаки не занимались хлебоводством». Пришельцы жили с чеченцами не только в горах, но и «в чеченских поселениях, существовавших между реками Кумой и Тереком до прихода калмыков на Северный Кавказ» — в Пумхе (Кумске), Мехатке (в устье Кумы), Невре (Науре), Дехвар Макане (Мекенской), Галане (Галинской) и др. «Среди казаков есть выходцы из всех основных тайпов, в т.ч. от голубоглазых дытнинцев и от шатойских тайпов. Тяжелое прошлое ослабило связь между родичами. Сейчас родственные связи с казаками сохранили в основном только Гуной и Варандой. Назову фамилии некоторых казаков гунойского происхождения только из одной станицы. В с.Червленной: Гришины, Асташкины, Гулаевы, Денискины, Велик, Тилик, Полушкины, Федюшкины, Филипченкины, Порамеревы, Кузины, Пронькины, Хановы, Андрюшкины, Курносовы, Рогожины (порядок расположения фамилий такой, как сообщил информатор Кузин Николай в 1947 году). Основателем станицы Дубовскои был чеченец из тайпы садой по имени Дуба… Представляет интерес и такой исторический факт: восставшие горцы под предводительством шейха Мансура подошли к Кизляру и осадили его (1785-86гг.). Основным населением города с момента основания были «чеченцы-немусульмане», из тайпы ококов, занимавшие весь центр и восточную часть города. Немногочисленные армяне и русские объявили нейтралитет. Попытки вождя восставших мусульман призвать ококов («свиноедов») к национальному самосознанию не увенчались успехом и дошедшие было до центра города чеченцы после упорного боя вынуждены были отступить. Их вынудили отступить соплеменники» [6].

Безусловно, казачество имело связи с горцами, в том числе и с чеченцами. Их регулярные контакты между собой привели к зарождению особого вида дружественных отношений — к куначеству. Кунаки были взаимно связаны долгом гостеприимства, и в каждой станице можно было встретить казачьи семьи, которые заводили друзей в горских аулах из числа местных крестьян и называли друг друга кунаками. Отношения между друзьями-кунаками были самые открытые и доверительные. Они часто приезжали друг к другу в гости, дарили подарки, а в случае надобности оказывали взаимную помощь во время сельскохозяйственных работ. Кунаки гордились своей дружбой и передавали ее детям, как «священный завет из поколения в поколение».

Специфические условия жизни зарождающегося казачества оказали существенное влияние на процесс его этногенеза и на особенности отношений между казаками и горцами. На Терек шли «волны» преимущественно представителей мужского пола. Жены казаков в основном были горского происхождения, причем большей частью женщины попадали в станицы не по добровольному согласию, а путем хищения. «Русские князья, — пишет А.Ф.Щербина, — женились на горских княжнах, а русская казачья вольница на Тереке и отчасти на Дону в первые времена своего существования буквально-таки добывала жен на Кавказе» [8]. Эти браки, по мнению экспертов, специально изучавших антропологические особенности терского казачества, «составляли в стародавнее время самое заурядное явление, и путем смещения образовался особый могучий тип гребенского казака и казачки, остатки которого и посейчас встречаются изредка. Поразительная физическая красота и крепость этого типа… общеизвестны» [9]. С другой стороны, заселение горцами казачьих станиц приводило к большему сближению казаков с соседями и к «переимчивости полезных особенностей у них», придавало отдельным из них колорит, особенно в укладе жизни, в обрядах, в песнях [10].

С усвоением материальной и духовной культуры появляется настоятельная потребность в изучении языка своих соседей. В каждой станице встречались казаки, свободно владевшие языком горцев и нередко служившие переводчиками при терских воеводах. Под влиянием постоянного общения с соседями в разговорной речи казаков стали появляться слова и целые выражения, заимствованные из местного лексикона. Это придало русской речи особенности в построении предложений, в произношении слов [11].

На этом, однако, «генетическое родство» вайнахов и остальных горцев с терскими казаками заканчивается. Нельзя согласиться ни с мнением отдельных ученых, ни тем более с претензиями определенных политических сил в Чечне на оба берега Терека, на громадное пространство вплоть до реки Кумы. Если взглянуть на карту кавказских земель, изданную С.Броневским в 1823 году, то мы обнаружим, что «мирные чеченцы» проживали исключительно на правом берегу Терека и Сунжи [12]. Никакого указания на их присутствие между Кумой и Тереком там нет. Наличие в Кизляре квартала с чеченскими («окоченскими») жителями не может быть истолковано как подтверждение того, что они были «основным населением с момента основания» города, и тем более играли решающую роль в какие-либо критические моменты истории Кизляра. Прав в этой связи профессор В.Б.Виноградов, подчеркивающий, что «ученым-историкам из числа горских народов — многовековых партнеров терского казачества — стоило бы более корректно и чутко реагировать на ситуацию в отечественной исторической науке и не осложнять ее легковесными догадками в области негативно-сказочной мифологизации изначальных страниц возможного славяно-вайнахского взаимодействия» [13].

Речь идет не об академических спорах, а о трансформации определенных фактов в идеологические стереотипы, разрушительно влияющие на массовое сознание и входящие в политическую практику. Как с беспокойством отмечалось в одной из резолюций Совета атаманов Ставропольского Краевого Союза казаков, «в ряде публикаций явно прослеживаются территориальные притязания… Причем территориальные притязания не подтверждаются никакими историческими документами… Наши предки испокон отличались терпимостью к иной вере и иной национальности. И сегодня отголоски этой старой традиции остались в наших фамилиях: Черкесовых, Калмыковых, Татариных, Грековых и т.д. Эти факты вряд ли кто может оспорить. Вместе с тем мы не можем не замечать искусственно подогреваемые националистические настроения определенной части населения Северного Кавказа. В связи с принятием суверенитета рядом автономных республик казаки на своей земле объявляются представителями «некоренного» населения» [14].

2. Скифско-хазаро-половецкая версия происхождения терскою казачества.

В середине 1960-х годов Л.Н.Гумилев проводил экспедиционные изыскания вдоль Терека, обследовав территории Наурского, Шелковского и Кизлярского районов. Тогда-то он и увлекся хазарской проблемой. Хазары, согласно его версии, жили в низовьях Волги, Терека и Дона, причем после гибели Хазарского каганата еще в X веке под ударами дружин русского князя Святослава они распались на две части. Одна из них успела переселиться за Дон и укрыться «на гребне», в горных хребтах к югу от Терека. Эти-то хазары-христиане и заложили основу будущего терско-гребенского казачества. Потомки бродников впоследствии сменили этноним: они стали называться казаками. Тесные связи с южно-русскими княжествами, русский язык, ставший обиходным, и православие, принятое еще в IX веке, позволили им войти в русский этнос в качестве одного из его субъектов [15].

Комментируя гумилевскую концепцию генезиса казачества, В.Б.Виноградов отмечал: «Все ли здесь бесспорно, весомо, доказательно? Вряд ли, даже наверняка — нет! Однако особенно сегодня, когда терско-сунженское (и иное) казачество переживает обнадеживающий и естественный подъем своего историко-этнического самосознания, никак нельзя умалчивать эту стройную и по многим признакам мотивированную версию» [16].

Безусловно, проблемы взаимодействия различных народов на громадных пространствах Евразии в далеком прошлом привлекают внимание многих исследователей. Однако, имеют место попытки представить генезис казачества в таких формах, которые по существу представляют собой не только фальсификацию фактов, но и несут опасный идеологический потенциал противопоставления тюркского и славянского мира. «Сотни лет, вплоть до появления Руси, от Дуная и южнее Москвы-реки,- пишет М.Аджиев, — лежали половецкие земли Дешт-и-Кипчак. Лежал, например, город Тула, где жили оружейники и ремесленники. Слово «Тула» по тюркски означает «колчан, набитый стрелами». Именно с колчанами, набитыми стрелами, уезжали отсюда воины-степняки…В XIII веке к нашему народу пришло новое имя -кумыки, раньше нас называли по-старому половцы или хазары, либо кипчаки или тюрки. Обилие названий не меняло сути, народ-то оставался тот же самый тюркский… Азовские походы Петра I завершили дело возведения новой Империи: Дешт-и-Кипчак потерял желание сопротивляться. И началось массовое обрусивание потерянных тюркоязычных. Болезненно и жестоко уничтожала Россия нашу тюркскую культуру, с кровью ломала ее, присваивая наши достижения и наших людей.. Сперва всех людей поверженого Дешт-и-Кипчака называли презрительно татарами — донские, белгородские, и всякие другие татары. Но тот, кто шел к русскому царю, волей высочайшего указа получал уже новое имя, не «поганый татарин», как остальные, а казак. Или русский… Казаки, именно они стали первыми обрусевшими половцами. Их, еще не Остывших и поэтому опасных, Россия сотнями, тысячами отправляла воевать и заселять завоеванные новые земли. Половцы-казаки с первых дней своей службы Российской короне не изменяли долгу, не бегали с поля боя — не могли изменять, не могли бегать, кровь не позволяла. С жестокостью народа, потерявшего историческую память, с почти детской доверчивостью, завоевывали они для своего «хозяина» Сибирь, Среднюю Азию, Малороссию, Кавказ -территории родных им племен и народов» [17]. В данной версии скорее обосновывается историческое противостояние тюркского и славянского миров, чем вскрывается специфика генезиса казачества, действительно в процессе своего формирования вобравшего в себя элементы многих этносов, в том числе и тюркского.

3. Волжско-донская версия происхождения терского казачества.

Одни исследователи, такие как российские историки В.П.Татищев, Н.М.Карамзин, С.М.Соловьев, И.В.Бентковский, считали, что возникновению казачества на Тереке способствовали казаки, проживавшие на Гребенских горах на Дону, и которые разрозненными группами бежали оттуда на Северный Кавказ [18].

Другие — И.Д. Попко, М.А.Караулов — подчеркивали, что в середине XVI века донское казачество из-за своей малочисленности не могло служить источником массового переселения казаков на Северный Кавказ, хотя и не отрицали возможности отдельных выходов туда казаков с Дона через «дикое поле». По их мнению, основной поток беглых людей шел на Терек по Волге и Каспийскому морю [19]. Очень часто при этом они ссылались на грамоту царя Федора турецкому султану, датированную 1584 годом, в которой отмечалось, что «на Тереке… живут казаки волжские, опальные беглецы, без государева ведома».

Москва, проводя политику централизации, объединения под скипетром царской власти всех российских земель, повторила в отношении Рязани те же меры, какие она предпринимала прежде в отношении других городов и княжеств: значительная часть населения была выселена в северные области, а освободившиеся плодородные земли раздавались местным и иногородним служилым людям. Вначале Московское правительство очистило центральную часть Рязанского княжества, а затем приступило к захвату окраинных земель, границы которых проходили по Средней Оке и по дальним берегам Дона и его притоков. В сферу «испомещения», т.е. раздела земли на поместья, попадали и земли рязанских казаков. Последних было решено выселить в Суздальские земли. Однако, возмущенные рязанцы отказались исполнять княжеский указ, и многие из них (молодые и небогатые), составив ватагу, отправились на юг, но «уже не самодурью, а обдуманно, с родом и племенем, у кого такие были» [21]. Они спустились по Хопру и Дону до Перволоки, затем вышли на Волгу и морем достигли устья реки Терека.

Данная концепция, как в своем донском, так и в волжском варианте, безусловно отражает значимость миграции на Северный Кавказ масс русских людей. Однако, на наш взгляд, эта версия несколько механистична. Уж слишком просто было бы объяснить генезис казачества исключительно миграционными процессами.

Не отрицая полностью ни одной из трех указанных выше версий происхождения терского казачества, мы вместе с тем настаиваем на положении о полиэтнической природе его генезиса.

В XIV-XVIвв. в низовьях Терека возник разноплеменный конгломерат «вольных людей», в силу самых различных причин покинувших свои родные места, строивших так называемые «городки» и промышлявших рыболовством, охотой на тюленей, птицу в устье Терека, а также «молодечеством», морским разбоем на Каспии. Их излюбленным местом был остров Чечень, который давал возможность контролировать зону интенсивных морских трасс. Эти люди не были оседлыми, не вели домашнего хозяйства, более того очень немногие имели семьи. Они собирались небольшими ватагами, ютились в землянках по лесным предгорьям, в надежных прибрежных местах, на поросших камышом островах.

Разноплеменный конгломерат постоянно пополнялся, причем главным образом людьми с Севера, из близлежащей Астрахани, населением, склонным к оседлому образу жизни. После падения Казани и Астраханского ханства приток людей с берегов Волги настолько усилился, что, вероятно, количество перешло в качество: неизбежно часть всей этой голытьбы должна была найти себе более основательное занятие уйти в глубь северо-восточного кавказского региона и начать вести земледельческое хозяйство. То обстоятельство, что миграцию часто связывают с атаманом Андреем Шадрой, возглавившим после взятия Казани несколько сотен волжских и донских казаков, не меняет общей картины [22].

Будучи людом разбойным, они место своего пребывания выбрали сначала укрытое, горное, труднодоступное на правом берегу Терека, Согласно одному из уникальных документальных свидетельств середины XVIII века, они поселялись и за «Тереком в гребнях (т.е. в горах), и в ущельях, а именно в урочищах Голаго гребня, в ущелье Павлавом, при гребне, и ущелье ж Кашланавском, и при Пименавском дубе, который и доныне ниже Балсур или Ортан реки, при Тереке реке ж, по коим местам Гребенскими казаками и проименовались». Однако, казаки прожили здесь не более ста лет. Позднее они ушли на левый берег Терека, с одной стороны, «по частым и усильным на них тамо от соседственных горских народов нападением и причиняемым им всегда беспокойствам, со ущербом людей и скота» [23], с другой, — гребенское население уже забыло свое вольное «корсарское» прошлое и стремилось обосноваться на тех землях, где можно было более эффективно заниматься земледелием или все тем же привычным для них рыболовством [24]. На протяжении восьмидесятикилометровой линии возникают пять казачьих городищ — Червленая, Щедринская, Новогладская, Старогладская и Курдюковская. Именно здесь стали формироваться собственно терско-казачьи традиции строительства, убранства домов, одежды, приготовления пищи, семейного воспитания и т.д.

Так, в низовьях Терека, в силу целого ряда исторических причин на рубеже XVI века возник народ, обладающий собственным социально-экономическим укладом, обычаями и традициями, собственным говором (диалектом) и, главное, самосознанием [25].

Необходимо подчеркнуть еще одно обстоятельство, которое при современных политических дискуссиях должно иметь определенное значение: появление казачества на Тереке не было связано с вытеснением какого-либо населения Дагестана или Чечни, захватом земель или другими насильственными действиями. Это были территории, которые практически не обживались со времен падения Хазарского каганата, т.е. с X-XI вв. Казаки заселяли, обустраивали, обрабатывали пустые земли, о чем свидетельствуют археологические исследования в этом районе.

В настоящее время казачеству упорно навязывается давно сложившийся стереотип об исключительно сословной природе его происхождения. История терского казачества показывает, что оно как этническая группа возникло задолго до того, как Русское государство сделало взаимодействие с казаками одним из важнейших элементов своей политики.

Казачество сформировалось на Северном Кавказе как специфический этнос, который с полным основанием следует отнести к числу коренных народов региона. Лишь позднее в силу исторических условий оно обрело и сословный характер. Тот факт, что вплоть до 1723 года все отношения Русского государства с казачеством шли только через Посольский приказ, свидетельствует о том, что на протяжении двух столетий историку политические партнеры казачества рассматривали его как отдельный народ, как самостоятельный субъект международной политики, а не как сословие, беспрекословно выполнявшее указания государства не как слепое орудие его внутренней политики [26].

Еще менее под понятие сословие подпадает та часть «вольных людей», которая не ушла «на гребни», а продолжала жить до начала XYII века в крошечных селениях, в прошлом городках, по берегам южных рукавов Терека, занимаясь промыслом тюленя и рыбы. Дальнейшая судьба этого казачества трагична: оно активно участвовало в восстании Ивана Болотникова (1606-1607) и в крестьянской войне под предводительством Степана Разина, особенно в его походах «за зипунами» на Каспийском море (1667-1669). Следствием этого было обезлюденье и, в конечном счете, слияние этой группы казачества с другими [27]. Количественная убыль быстро пополнялась выходцами с Руси, Дона, Кубани, Кабардой, черкесами, окоченскими татарами, поляками, грузинами, армянами, украинцами.

Служилым сословием терское казачество становится позднее, уже в XVII веке, когда в силу его расположения на окраине Российского государства произошло осмысление им и Россией общности судеб, когда завязалось их тесное взаимодействие путем согласования интересов и поддержания мира на границах государства. Терские гребенцы начали службу Ивану Грозному в 1577 году. Отсюда в русской армии считалось старшинство Кизлярово-Гребенского полка. Тогда же царь признал за ними право на берега реки Терек [28].

Если в начале XVII в. денежное и хлебное жалование получали 500 гребенских казаков, то в 1623 году только одних атаманов на государевой службе на Тереке было уже около 30, что свидетельствует об интенсивном «огосударствлении» казачества и о процессе формирования служилого сословия. Тем не менее по свидетельству историка И.И.Попко, еще «многие десятилетия осуществляется казачье самоуправление, выборность кругом всего своего управленческого состава… Все дела, распорядительные и судебные, разбирались и решались в вечевом «войсковом кругу», в котором всякий совершеннолетний казак имел право голоса, не ограниченное никаким цензом. Войсковой круг изрекал постановления и правила, дозволения и запрещения, обязательные для каждого из членов войскового общества. Круг произносил гражданские и уголовные решения и сам же немедленно приводил их в исполнение всем миром, не имея ни приставов, ни палачей. Трибуна и эшафот, можно сказать стояли рядом, без малейшего промежутка».

Войсковой круг избирал войсковых лиц на годичный срок. Предусматривались следущие должности:

-войскового атамана — временного князя войска, ограниченного советом старейшин и ответственного перед войсковым кругом. Степень личной его власти зависела от полномочий, представленных ему войсковым кругом, а символом его достоинства была «насека войскова — жезл, приличным образом оправленный»;

-войскового есаула, разносителя по войску распоряжений войскового атамана, наблюдателя за повседневным исполнением распорядков, объявленных войсковым кругом;

-войскового хорунжия или знаменщика, хранителя войсковой хоругви, выносившего ее в войсковой круг перед лицом атамана и отправлявшегося с нею в поход [29].

Вольное казачество на Тереке в отличие, к примеру, от донцов, Долгое время не имело единого центра — войсковой столицы. Управленческую роль играли те казачьи городки, чьи станичные атаманы становились во главе войска. Казачья община на Тереке внешне являлась военной дружиной, а внутренне всегда оставалась соседской сельской общиной [30].

В 1720 году гребенские казаки, а позже и терцы поступили в ведение военной коллегии. Первоначальный срок службы был определен в 30 лет, а затем сокращался в 1856 году до 25 лет, в 1864-м — до 22-х, в 1891 — до 20.

Служилый состав Терского казачьего войска разделялся на три разряда:

1) приготовительный — срок службы три года. Призывались молодые люди, достигшие восемнадцатилетнего возраста. В этот период они проходили подготовку в своих станицах и на лагерных сборах;

2) строевой — 12 лет. В 21 год казаки призывались на действительную службу, которую в мирное время несли от 3 до 4 лет. Затем люди увольнялись на льготу с обязательством иметь обмундирование, вооружение, снаряжение, строевых лошадей и являться на лагерные двухнедельные сборы для практических занятий;

3) запасный — 5 лет. По достижению 33 лет казаки призывались на службу только в военное время. В возрасте 38 лет увольнялись в отставку [31].

Терско-гребенское, кизлярское казачество участвовало во многих военных кампаниях России: в боях под Чигириным в 1677 году, в азовском походе 1695 года, персидском походе Петра I в 1722 году, в крымской кампании 1788-1791гг., войне с Персией и Турцией 1826 и 1878гг., в походе на Кушку 1885 года, русско-японской войне 1904-1905гг., первой мировой войне [32].

Однако, основным занятием, требующим каждодневных усилий и жертв, было несение службы непосредственно на Кавказе. Это многие десятилетия определяло жизнь и быт всего терского казачества. Особенно с 70-х годов XVIII века, когда сформированная Россией Кавказская линия укреплений приобрела исключительно военный характер.

Казачьи станицы соединялись между собой кордонной линией, где через 2-2,5 версты располагались сторожевые посты. На казаках лежала обязанность нести службу на постах, чинить дороги, строить мосты, поддерживать укрепления крепостей, заготовлять лес для строительства, проводить земляные работы. По словам И.И.Попко, «жизнь линейной казачьей станицы сжата, скучена до крайности. В ней ночует, а когда на линии тревожно, то и днюет весь станичный скот. С захождением солнца и люди и четвероногие — все убирается под защиту станичной ограды… В опустелом поле тихо и осторожно проедет вооруженный, закутанный в бурки и башлыки, ночной разъезд, да проскочит почта, окруженная лихим конвоем. Да там же, около речного берега, заляжет невидимый секрет… Но вот уже прошла ночь, наступил день, однако ж никто из станицы не выедет и скота не выгонит, пока не прибудут утренние разъезды, и объявят, что опасности не предвидится. Но предвидеть ее так же трудно, как и перемену погоды… В силу такого правила казак ни в какую работу и ни в какую поездку не отправлялся без оружия» [33].

Именно на Тереке, «на линии на линеюшке, на распроклятой сторонушке», как говорилось в одной старинной казачьей песне, шла наиболее напряженная служба: «тут тоже шел бой; тяжелый непрерывный, домашний бой, к которому казаки привыкли». Самыми трудными для них были годы Кавказской войны (1824-1859). Эти тридцать пять лет подорвали мощь кизлярского казачества, обезлюдили Нижний Терек (еще в начале XX века в гребенских станицах женщин было значительно больше, чем казаков) [34].

С созданием Кавказской линии военно-стратегические задачи заставили российское командование пойти на свертывание демократических начал в войсковой жизни казаков. В 1819 году генерал А.П.Ермолов в Кизлярском и Гребенском войске отменил выборные должности войскового и столичных атаманов и стал назначать офицеров из регулярных войск. В офицеры производилась и часть казачих старшин. Терское казачье войско в начале XIX века окончательно потеряло остатки внутреннего самоуправления и превратилось в военно-служилое сословие.

До начала 60-х годов XIX века Кавказская линия представляла собой территорию от Черного до Каспийского моря. Разделялась она на следующие части: черноморская береговая линия составляла правый фланг; в центре размещалось управление владикавказского коменданта; левый фланг объединял земли Моздокского, Гребенского, Семейно-Кизлярского полков, Большую и Малую Чечню. Подразделялся левый фланг на две линии: Сунженскую и Терскую, которая начиналась от границ Кизлярского полка и шла до Каспийского моря. Все посты на линии содержались казаками.

Исключительную роль в становлении северо-кавказской границы России сыграли возникшие города Терки (1588), Кизляр (1735), Моздок (1763) и целая россыпь «государевых» острогов и крепостей вдоль Терека.

В системе Кавказской укрепленной линии большое значение имел Кизляр. Он возник на реке Терек, в конце XVI века. В 1735 году Кизляр был укреплен и стал пограничной крепостью со статусом города. Это — старейший русский город на Кавказе и самый старый из всех ныне существующих городов Северного Кавказа. В XVIII — первой половине XIX века он являлся главным военно-политическим центром России в регионе и его долгое время называли даже «русской столицей на Кавказе» [36].

В начале XIX века в Кизляре (без уезда) насчитывалось более 100 предприятий, в том числе два казенных шелковых завода, 11 сафьяновых, два красильных, 50 виноградно-водочных (к 1819г. число последних возросло до 72), 8 кожевенных, 2 шорных, одно мыловаренное производство, слесарные мастерские и др. Кроме того, здесь имелось 12 фабричных станов по изготовлению щелковых тканей, на которых работало 40 человек. Всего на предприятиях и виноградниках Кизляра в том же году было занято 4120 постоянных рабочих, из них 2508 мужчин и 1612 женщин [37]. Как главный экономический центр региона, Кизляр (вместе со всем уездом) привлекал многих представителей северо-кавказских народов и прежде всего горцев, нанимавшихся здесь на временные работы.

Кизляр был крупным центром торговли. На его базары приезжали купцы из Дагестана, Армении, Азербайджана, Грузии, Средней Азии, Персии, Турции, Индии и других стран. В Кизляре для «всегдашней продажи» было три больших рынка: армянский, татарский и русский. Для купцов здесь были построены гостиные дворы — караван-сараи, юстоянная (ежедневная) «внутренняя торговля» производилась также в лавках и магазинах, которых, например, в 1803 году в Кизляре насчитывалось 250 [38].

Кизляр имел тесные экономические связи с чеченскими ремесленными и торговыми пунктами (Старый-Юрт, Большой Чечен, Старые Атаги и др.). Для горцев сбыт своих товаров был насущной необходимостью. Они торговали на ярмарках Терского города и Кизляра бурками, войлоком, скотом, арбами, получая в обмен соль, порох, холст, шелковые и бумажные ткани как восточного, так и российского производства. Дорогие ткани, приобретенные в городах Терки и Кизляре, использовались для изготовления праздничной одежды. Таким образом, благодаря этим городам, горные общества более интенсивно имели возможность торговать с соседними народами и приобретать товары [39].

Кизляр уже в первые десятилетия своего существования планировался Российским государством как пункт наиболее интенсивного не только экономического, но и социального, культурного взаимодействия многих народов.

В первые годы царствования Екатерины II для усиления Кизлярского края сенат считал целесообразным поощрять переселение «всякой нации людей, т.е. чеченцев, кумык, других из горских народов и нагайцев,…а для размножения шелку и мануфактур — о дозволении селица и всех христианских наций людям, как-то: грузинам, армянам.и другим… располагая их селения по реке Тереку между новой крепостью Моздок и Гребенского казачьего Червленного городка» [40]. Это распоряжение перекликается с более ранним «Ордером» В.Я.Левашова, который, будучи главнокомандующим российскими войсками на Кавказе при Анне Иоановне, наставлял полковника Юрлова в том, как расселить жителей: «На берегу реки Терека до потоку реки Прорвы — базар и терских дворян, и казаков, и новокрешенных, и грузинская, и армянская, и окоченская слободы поселены быть надлежат… Строиться по чертежу, а прихотничать и излишней земли захватывать никого не допущать» [41].

Посетивший Кизляр в 1772 году академик И.А.Гильденштедт отметил расселение жителей города по 8 кварталам:

1) армянский квартал — Арментир-армянская слободка, 2) грузинский квартал — Курце-аул-грузинская слободка, квартал новокрещенцов («проселитов»)- Кристи-аул, квартал терских казаков,

окочирскии квартал составили жители деревни Окочир и Окочены, квартал черкесский — Черкес-аул, (там жили черкесы, подданные князей Бековичеи -Черкасских,),

7) квартал казанских татар — Казанте-аул, 8) квартал таджиков-тезиков — Тезик-аул [42].

— Кроме перечисленных выше кварталов в Кизляре существовала индийская колония, по величине вторая в России после астраханской. С учетом многонационального состава населения Кизляра, сверх прочих предметов, определенных по уставу 1828 года для уездных училищ, преподавались армянский и татарский (тюркский) языки [43].

Кизляр являлся также главным религиозным центром России на Кавказе. В XIX веке, в период его наивысшего расцвета, в Кизляре было 10 церквей (пять русских, три армянских и две грузинских), шесть мечетей, одна синагога, один костел и три монастыря. В некоторых из кизлярских церквей и мечетей служили крупные религиозные деятели и просветители.

В начале XIX века православная церковь предприняла попытку обращения в христианство кавказских горцев. Император Александр I утвердил проект по распространению Библии между иноверцами Российской империи. Именно из Кизляра осуществлялась пропаганда среди кавказских горцев. Этим делом специально занимались Кизлярский Крестовоздвиженский мужской монастьгрь, основанный в 1736 году (в течение длительного времени он был единственным русским монастырем на всем Кавказе), и Осетинская Комиссия, созданная в 1748 году.

При последней существовала особая школа, в которой обучались грамоте и началам христианства дети осетин, чеченцев, кабардинцев и других горцев. Принято считать, и это вошло во все дореволюционные энциклопедии, что она — первая русская школа на Кавказе для обучения детей кавказских народностей.

Положительным в деятельности Кизлярского монастыря и Осетинской Комиссии было то, что они способствовали распространению среди мусульманских народов русской культуры, а также содействовали освобождению (выкупу) христиан из турецко-крымского, персидского и горского плена.

Главнейшей из церквей был русский православный соборный храм, называвшийся Казанским во имя Иконы Казанской Божьей Матери. Возводился он одновременно с крепостью из красного кирпича в старовизантийском стиле и представлял собой трехпрестольный храм. В строительстве его приняли участие не только отечественные, но и зарубежные специалисты. Внутреннее убранство храма состояло из весьма древних и ценных храмовых реликвий, главные из которых были подарены ему императрицами Елизаветой и Екатериной II как старейшему русскому храму на Кавказе. Его, как и другие культовые сооружения города, уничтожили в первые десятилетия советской власти [44].

Необходимо отметить, что хотя церковь осуществляла здесь свою просветительскую и миссионерскую деятельность достаточно активно, именно на Нижнем Тереке нашли свой приют гонимые правительством и церковью раскольники и старообрядцы. По данным 1915 года их в Кизлярском отделе насчитывалось 25,2 тыс. человек, что составляло 73,4% всех живущих на Кавказе старообрядцев и раскольников [45].

С 1738 года у гребенских казаков начались осложнения в отношениях с духовной властью из-за старых обрядов. Вышедшие из Руси почти за сто лет «до Никоновского исправления» и образования раскола, терцы здесь сохранили приверженность к «старым отцовским обрядам»: крестились двумя перстами, ходили «по-солонь», двоили аллилуя и т.п., немало не подозревая, что делались через это причастными к расколу. Когда же церковь попыталась принудить казаков отступиться от благословения двуеперстием силой, она достигла противоположного результата: в 1745 году казаки направили депутацию кизлярскому коменданту, которая заявила, что «креститься тремя персты казаки не будут, хотя бы за то пришлось им пострадать и умерети» [46]. Возбуждение грозило вылиться в открытое выступление, однако, власть проявила гибкость. Сенат запретил преследовать казаков-староверов, «понеже они живут в самом пограничином месте и по их легкомыслию тако-ж по нынешним конъюнктурам для того обрасчения строгости употреблять несходственно, и для того, покаместь в Синоде рассуждение и точное определение учинено будет, — казакам ныне принуждения никокого не чинить» (47). К 1812 году гребенцы представляли собой практически поголовно старообрядцев (4б). Это влияло не только на уклад жизни, но и на облик казачьих станиц. Лежит к примеру, ервленная на равнине, почти у самого берега Терека. В центре станицы площадь, на которой хотели построить полагавшуюся по плану церковь.

Но население — старообрядческое и площадь осталась пустой [49].

Лишь постепенно, с появлением на Тереке крестьян-переселенцев в середине XIX века православная церковь начинает завоевывать позиции.

Но и тогда старообрядство сохраняло стойкость, благодаря наличию «среди казачества истинных старообрядцев, живущих густыми массами в станицах Кизлярского отдела» [50] .

Дав краткую характеристику Кизляру, необходимо перейти к освещению того, что представляло собой кизлярское казачество в административно-территориальном плане, а также что собственно составляло основу его благоденствия ко времени Октябрьской революции.

Без осмысления этого, как нам представляется, нельзя понять сущности процесса его современного возрождения. В 1785 году указом Екатерины II было создано Кавказское наместничество в составе двух губерний: Кавказской и Астраханской.

Кавказская губерния вобрала в себя все земли на Северном Кавказе, расположенные между Кумо-Манычской впадиной на севере и реками Тереком, Малкой и Кубанью на юге. До 1867 года низовья Терека во главе с Кизляром являлись уездом этой губернии.

В конце 60-х годов XIX века была создана Терская область, которая делилась на три отдела (Пятигорский, Кизлярский и Сунженский) и четыре округа — Владикавказский, Хасав-Юртовский, Нальчикский и Грозненский. Казачье население проживало почти исключительно на территории трех указанных отделов. Оно группировалось здесь в станицах, поселках и хуторах, расположенных преимущественно по левым берегам рек — Терека, Сушки и Малки.

В 1889 году в Терской области проживало 168768 человек (в Кизлярском отделе — 39571). Собственно казачье население станиц составляло 19745 семей, что представляло собой значительную величину, так как в среднем на одну семью приходилось 7,8 душ обоего пола.

Терское казачье войско состояло из семидесяти казачьих станиц, из которых к Кизлярскому отделу отходили следующие: Александрийская, Александро-Невская, Бороздинская, Дубовская, Каргалинская, Курдюковская, Старогладковская, Гребенская, Шелкозаводская, Щедринская, Червленная, Николаевская, Калиновская, Савельевская (по Тереку); Кахановская, Ильинская, Петропавловская, Грозненская, Заканъ-Юртовская, Ермоловская (по Сунже); Борятинская (при Горячих Ключах) [52].

Все казачьи станицы подчинялись начальнику области и наказному атаману Терского казачьего войска. В военном отношениии атаман имел права начальника дивизии. В его непосредственном подчинении был войсковой штаб, а по гражданскому управлению ему принадлежали все права и обязанности, присвоенные губернатору [53] . Все центральные управленческие структуры размещались во Владикавказе.

Отношение казачества к земельной собственности формировалось на протяжении нескольких веков. В основе казачьей земельной идеологии — понятие «воля и земля», суть же — в объединении казаков на основе двух начал: принадлежности занятых казаками земель казачьему войску и демократических порядков землепользования.

В основе вопроса о земле всегда лежало государственное начало. Свободные земли в. пределах любого войска не были «божьими» или «ничьими», как понимали в те времена права на такие земли крестьяне и скотоводы, а неприкосновенным достоянием казачьей общины. Главный принцип состоял в том, что земля, занятая единой демократической организацией, должна быть коллективной собственностью. Этот порядок землепользования сохранялся вплоть до 1919 года.

В 1845 году было издано первое положение о землепользовании казаков Терского Казачьего Войска, а в 1869 году обнародовано утвержденное императором новое, более общего характера, по земельному устройству во всех казачьих войсках. Согласно последнему занимаемые земли казаками, делились на три части:

-»юртовые» — отводились для казаков, живущих в станицах. Им было предусмотрено по 30 десятин на каждого мужчину, а также 300 десятин предоставлялось тем станицам, где были приходские церкви. «Никакая часть земли и никакое угодье в черте станичного юрта заключающееся, — говорилось в документе, — не могут выходить из владения станичного общества в чью-либо личную ответственность». В Кизлярском отделе общины придерживались передельно-паевой системы, при которой общинные (станичные) земли распределялись по жребию на равные паи, с постоянной пережеребьевкой через шесть лет;

-для наделения слркилого войскового сословия (генералов, офицеров). В 1870 году на их земли была введена полная частная собственность, что противоречило общеказачьему историческому принципу владения и пользования землей;

-»войсковой запас земли» [54].

У гребенских земледелие появилось раньше, чем у других живущих в низовьях Терека этносов. Основной зерновой культурой у них сначала было просо. С переселением на левый берег Терека гребенцы перешли к возделыванию озимых ржи и пшеницы, а из яровых — ячменя, овса, проса, гороха и чечевицы. Тогда же они приступили к разведению подсолнуха и бахчевых культур. Земледелие у казаков носило экстенсивный характер. Почва никогда не удобрялась. Источники 30-50-х годов XIX века отмечают, что гребенские и терские казаки «хлебопашеством занимаются очень нерадиво» и что у них хлеб «производится в весьма малом количестве» [55].

Во второй половине XVIII века значительное развитие на Тереке получило виноградарство. Тогда только вокруг Кизляра виноградными садами было занято около 2000 десятин с ежегодной добычей более 700000 ведер вина, находившего себе широкий сбыт в России.

Доставка хлебного спирта из России стала затруднительна, акциз на него был высок, а из винограда разрешалось тогда приготовлять спирт беспошлинно. Кроме того, сбыт вин в больших количествах обходился дорого и был сопряжен с целым рядом затруднений (частая порча вина в пути и т.п.), тогда как водка и спирт были более удобны для хранения и сбыта. Учитывая все это, кизлярцы стали все большую часть винограда обращать в водку и спирт. Для их производства на Тереке стали строить винокуренные заводы.

Изготовление водки производилось в простых огненных аппаратах, затем ее подвергали продолжительной выдержке в дубовых бочках, благодаря чему она приобретала желтоватый цвет, напоминающий французский коньяк. Кизлярская виноградная водка, «кизлярка», ничем не уступала французской виноградной водке. Высокие качества «кизлярки», дешевизна быстро прославили ее не только на всю Россию. На внутреннем российском рынке «кизлярка» заменила водку, экспортируемую из Франции.

Правительство, будучи заинтересованным в развитии этой важной отрасли хозяйства, со своей стороны всячески поощряло население. С этой целью бесплатно раздавались земли под разведение виноградников. Лицам, занимающимся виноградарством и виноделием, предоставлялись разные льготы и привилегии, а особенно отличившиеся в этом деле награждались большими земельными участками, царскими медалями и подарками. Были установлены различные льготы на кизлярское виноделие. Так, указом Александра I от 1803 года кизлярцам было разрешено отправлять водку и вино в Москву без всякой пошлины. Там им был специально отведен казенный дом с подворьем для склада кизлярских вин.

Изделия кизлярской водочной промышленности сначала вовсе не облагались налогами. Введенный с 1807 года умеренный акциз на виноградную водку, давший значительный доход казне, не отразился на местном виноделии, поскольку широкий сбыт вина и водки, а также высокие цены на эти продукты обеспечивали верный доход садовладельцам (ведро вина сбывалось в России по 16 рублей ассигнациями, а ведро водки — 12-14 рублей серебром) [56].

Б целях поднятия культуры вино-водочной отрасли в Кавказской губернии и подготовки специалистов в 1807 году в Кизляре было открыто (по царскому указу, изданному в 1803 году) первое в России училище виноградарства и виноделия (второе было основано тогда же в Крыму). Просуществовало оно до 1866 года.

Большой спрос на кизлярские (терские) виноградную водку и вино, высокая доходность от -их продажи в условиях покровительственной политики правительства вызвали настоящую виноградную лихорадку на Тереке. Население Кизляра оставило все другие занятия (кроме торговли и шелководства) и занялось виноградарством. В 1815 году общая площадь виноградников Кизляра (без уезда) составила 4500 десятин; в числе собственников было много лиц, владевших 20-40 и даже 100 десятинами. В том же году в Кизляре выработано вина около 1600000 ведер и выкурено 160 000 ведер спирта [57].

Следствием этого явилось то, что виноградарство окончательно утратило характер самостоятельного промысла и целиком перешло на службу к виноградно-водочному производству. Согласно статистическим данным, в 1828 году в Кизляре (с окрестностями) действовало 86. виноградно-водочных и спиртокурительных заводов, произведших только одной водки 235424 ведра на сумму 1823076 рублей, а вместе с Округом (станицами) 120 заводов вырабатывали 237686 ведер водки на общую сумму 2066316 рублей [58].

Наибольшее развитие виноградарство и виноделие в этот период получило у гребенских казаков. Так, в 1825-1828 годах только в пяти станицах Гребенского войска виноградниками было занято около 500 десятин, вина добывалось ежегодно до 216000 ведер, из которых более половины шло в перекур водки. Только одна станица Червленная производила в год до 148 тысяч ведер вина. От виноградарства и виноделия каждый хозяин получал от 400 до 800 рублей годового дохода. В станицах гребенских и терско-семейных казаков работало 37 заводов «для делания кизлярской водки» [59].

Главным рынком сбыта терских вин был Нижний Новгород, а с появлением Владикавказской железной дороги — Харьков. Кизлярские (терские) виноградные вина и спирт в больших количествах вывозились и в другие места России.

В начале 80-х годов (не позднее 1885г.) в Кизляре впервые в России было налажено производство отечественных коньяков. Этому способствовало наличие необходимой сырьевой базы. Причем в городе этим делом почти одновременно начали заниматься многие виноградопромышленники. Кизлярский коньяк вывозился в Москву, Варшаву, Петербург и другие города [60].

Относительный спад виноградарства и виноделия в конце XIX — начале XX вв. был обусловлен рядом причин и прежде всего рутинной организацией виноградарства и виноделия. Несмотря на чрезвычайно благоприятные природо-климатические условия, техника и культура производства находились на крайне низком уровне. Известно, что главная роль в улучшении виноградарства принадлежит подбору (выведению) высококачественных сортов винограда, приспособленных к местным условиям. Терские же виноделы в погоне за прибылью заботились главным образом не о качестве производимых вин, а о количестве. С этой целью они старались разводить не лучшие сорта винограда, а низшие, но более плодовитые и дававшие большую массу виноградного сока, шедшего на выкурку виноградного спирта и выделку дешевых виноградных вин. Ухудшению качества терских вин способствовали также грубые способы обработки вина, недостаток техники и знаний у большинства производителей [61].

Упадку виноградарства способствовала и налоговая политика правительства. С 1884 года наблюдалось постепенное увеличение акциза на виноградный спирт, а к началу XX века вообще все льготы были уничтожены. Виноградарство становилось все менее выгодным делом. Но даже в момент наибольшего спада местного виноградарства и виноделия в 1913 году в Кизляре (без отдела) было 45 виноградо-водочных заводов, из них более 10 спиртно-коньячных [62].

Территория Кизлярского отдела охватывала Средний и Нижний Терек — от раздела реки на рукава вплоть до устья. Это зона — наиболее благоприятная для рыболовства (чем ближе к морю, тем богаче рыбная ловля). Если казаки, жившие выше по реке, находили в данном промысле более или менее случайный, подсобный заработок, то для низовых кизлярских станиц с давних пор важнейшим источником существования было рыболовство. Отдельные станицы (Копай, Черный Рынок) были заняты исключительно рыбной ловлей, и весь их быт был подчинен этому занятию. Здесь даже женщины участвовали в промысле.

Земли Кизлярского отдела в большинстве своем были неудобны для хлебопашества, а потому по положению от 14 февраля 1845 года казачеству здесь предоставлялись широкие права на развитие рыболовства.

Если у уральских казаков не было отдельных станичных или частных хозяйств, общим хозяином рыбной ловли там являлась вся войсковая община, то на Тереке отношения складывались гораздо сложнее. Здесь казачество вело как речной, так и морской промысел. Последний составлял собственность всего войска, речными же водами владело не только войско, но — главным образом — отдельные станицы, и даже частные лица.

Терский казак-рыболов вел промысел преимущественно индивидуально, используя простейшие орудия, такие как удочка, подпуск, багор и т.д. Свои сравнительно небольшие уловы он обрабатывал (солил, сушил и проч.) на собственном дворе; особых промысловых заведений по Среднему Тереку не существовало; они имелись лишь в низовьях и принадлежали не казакам, а арендаторам вод или скупщикам рыбы.

Индивидуальный характер рыбного промысла не исключал влияния войска на деятельность отдельного рыбака. Каждый казак станицы имел свой пай — право участия в лове. Паями, правда меньшей величины, наделялись также несовершеннолетние, вдовы и круглые сироты.

Владелец пая мог его продать или передать другому лицу, даже не казаку; обыкновенно паи на целый год продавали за 10 рублей, на весну — за 3 и на осень — за 5 рублей (высшая стоимость осеннего рыболовства объясняется осенним ходом таких ценных рыб, как лосось и шамая). Для участия в том или другом виде лова требовалось известное количество паев: так ловить неводом могли лишь, имея четыре пая; лов сеткой дозволялся при соединении трех паев, причем с трех же паев можно было выставлять и нитяную ванду и т.д. Таким образом, войско создавало условия, при которых неимущие и малотрудоспособные группы населения могли кормиться и существовать за счет продажи своего пая или соединения их в форме небольших трудовых артелей.

Индивидуальные виды рыбного промысла не исключали древней традиции коллективного лова — «громки», «гая» или «вольницы». Громка устраивалась обыкновенно поздней осенью — в ноябре, декабре, когда ловили преимущественно сома; в начале апреля шли на сазана. Весь порядок громки (место, ее начало и конец плава, время, количество сетей, их качество и прочее) определялся соответственными станичными приговорами, устанавливающими вместе с тем и надлежащие взыскания за нарушения того или другого правила; взыскания эти выражались в уплате определенной денежной суммы в общественный капитал или даже в конфискации орудий лова и лодки. Во время осенней громки вылавливались десятки тысяч пудов сома, залегающего на зиму в глубоких ямах. Весь улов от гая непременно делился между всеми поровну, что являлось также элементом социальной политики войска, направленной на сглаживание возникающих резких имущественных различий, на поддержание беднейших слоев.

При «продаже» вод или сдаче их в аренду условия бывали весьма разнообразны: либо казаки оставляли за собою право бесплатного лова мелкими орудиями, либо обязывали арендатора допускать их к лову за особую в его пользу плату с каждого отдельного орудия лова, или принимать от ловцов рыбу по определенной цене (при этом иногда арендатор обязывался также снабжать ловцов снастями по установленной заранее цене). В таких случаях казаки делались как бы подрядными ловцами арендатора их вод. Кроме этого в договоре оговаривалось, что казакам, вдовам и круглым сиротам дозволялось производить лов беспрепятственно, но не для продажи, а лишь «для собственного своего продовольствия».

Следует отметить, что в конце XIX века рыбный промысел на Тереке приобрел крупномасштабный, товарный характер: количество выловленной рыбы с 1891 по 1899гг. увеличилось с 6950 до 169 636 пудов; добываемой икры с 145 до 1368 пудов. Это вызывало тревогу у экспертов за судьбу Терека. « Каждая новая рыболовная путина, -писал И. Д. Кузнецов в 1901 году, — приносит, в настоящих условиях, новую каплю зла, — а капля за каплей, мы знаем, точит и камень» [63].

Чтобы представить более объемно экономический потенциал нижнетерского, гребенского казачества, значимость различных местных социальных групп, приведем следующие данные по Кизлярскому округу, опубликованные в «Отчете об изысканиях 1901-1903 годов в низовьях Терека»:

-казаки были освобождены от казенных налогов, а уплачивали только земский и мирской, которые на одно хозяйство в год составляли 0,93 руб;

-средняя стоимость казачьего имущества колебалась от 438 рублей до 3383 рублей;

— расходы в год составили: личные — 526 pyб., хозяйственные – 252 руб.

Из приведенного материала можно с полным основанием заключить, что осуществляемое терцами сельскохозяйственное производство носило ярко выраженный товарный характер: в основе находился индивидуальный производитель-собственник, осуществлявший свою деятельность с ориентацией как на региональный, так и российский рынок. При этом следует отметить, что товарный характер производства не находился в противоречии с тем, что общинная форма землепользования являлась господствующей в крае. Будучи верховным собственником земли, Терское Казачье Войско осуществляло лишь контроль за использованием имеющихся ресурсов и не подавляло развитие собственно капиталистических отношений.

Наиболее стабильные отношения казачества с другими национальными общинами складывались там, где без вмешательства верховных властей достигалась интеграция в региональном разделении труда. Примером могут служить ногайско-казачьи взаимоотношения. Главными поставщиками скота в регионе были ногайцы. Экономические структуры двух этносов — казачья, садово-огородная и виноградарская, и ногайская, животноводческая, — дополняли друг друга, поскольку их развитие происходило на строго определенных территориях, что абсолютно исключало возможность потрав садов и огородов.

О характере отношений свидетельствует документ, направленный представителями Кизлярского общества осенью 1859 года генерал-губернатору Ставрополья. В нем содержался протест против практически спровоцированной российским правительством миграции ногайцев за пределы России (под видом организации хаджа в Мекку): «Известие о намерении кочующих ногайцев в Ставропольской губернии исходатайствовать позволение переселиться в Турцию, до того встревожило Кизлярских жителей, что они хотели обратиться с просьбой об оказании им задержания… Ногайцы в Ставропольской губернии необходимое звено в цепи народного благосостояния от самого Пятигорского уезда до Кизляра включительно… Вся сухопутная казенная и частная перевозка тяжестей на всем пространстве осуществляется ими… Не имея оседлости, они расселены повсюду и способны переносить все труды для взаимных выгод своих, хозяев и для общей пользы… Все скотоводчество, начиная от Моздока до Кизляра находится в руках ногайцев. Не только сами они имеют многочисленные табуны и стада, но служат пастухами всем Кизлярским и Моздокским хозяевам, имеющим значительные конные табуны, стада овец и рогатый скот… Из всего этого следует, что если ногайцы переселятся из настоящего места, то решительно некем заменять их… Неминуемым последствием этого будет гибельный поворот в хозяйстве и в благосостоянии жителей края… Сады, марена и отрасли хозяйства, оставаясь без обработки, заглохнут и уничтожатся, а средства сухопутного сообщения, этого главного двигателя промышленности, совершенно прекратятся» [64].

Казачество мирно сосуществовало со всеми национальными общинами, однако, до тех пор, пока не предпринимались попытки «разбавить» само казачество посредством искусственной миграции:

— русской. В 1782 году правительство Екатерины II опубликовало Указ, который разрешал заселение Ставрополья и земель между Кумой и Тереком как путем переселения сюда государственных крестьян, так и путем раздачи наделам помещикам. Но еще до его издания многие государственные и помещичьи крестьяне из зон распространения крепостничества самовольно бежали в предкавказские степи. Некоторые из этих вольных поселенцев оседали на северных рукавах Терека, к северо-востоку от Кизляра, где до этого не было оседлого населения. Именно беглые люди не позднее 1775г. на небольшой речке Бекетей основали волонов поселение Тягалоку, впоследствие Раздолье. Именно Раздолье является первым, самым старым поселением русских крестьян на Кизляршине.

В те времена северные рукава Терека (Борозда, Таловка, Бекетей, Средняя и др.) и прилагающая к их устьям часть Каспийского моря были чрезвычайно богаты рыбой, в том числе и красной. Поэтому сюда часто заходили на своих судах предприимчивые люди, в числе которых был и астраханский купец Григорий Чурек. Он организовал здесь постоянный рыболовецкий промысел. Здесь же на Березяке (тогда острове) Григорий создал первый рыболовный стан (около 1776г.), положивший начало селению Березяк (ныне старый Бирюзяк).

В 1783 году более ста тысяч десятин пустующих мест были пожалованы за службу генерал-губернатору князю А.А.Вяземскому. Так возникли села Старый Бирюзяк, Черный рынок, Коктюбей, Брянское, получившие свое наименование от здешних мест.

По соседству с Вяземским, ближе к Кизляру, получил под поселение крестьян 1466/ десятин коллежский советник, астраханский прокурор Андрей Тарумов, служивший до этого директором кизлярской таможни. Из документов видно, первую партию крестьян он поселил здесь в; 1786 году. Это и является датой основания села Тарумовка [65];

-украинской. Правительство в 1808, 1820, 1848 годах тремя «волнами» переселило на Кавказ из Малороссии более 100 тыс. человек [66]. | Появление в 1847-1848гг. среди терского казачества так называемых «Шаповалов», т.е. переселенных на линию из малоросских губерний) казаков и крестьян, вызвало отрицательную реакцию местных жителей. Большинство переселенцев власти планировали направить в Гребенской полк. Вследствие отказа казаков принять в свою среду «Шаповалов» из них в Червленном юрте было образовано отдельное поселение — станица Николаевская [67], а в Кизлярском округе — станица Мамаджановская (позже и Черняевка);

-армянской. В 1799г. на протоке реки Средней образовалось селение Карабаглы. Основателями и жителями его были армяне, переселившиеся из Нагорного Карабаха после опустошительного набега на Закавказье персидского шаха Ага-Магомеда-Хана. В память о родине люди и назвали свое селение [68].

Имела место, правда, не столь многочисленная миграция грузин, осетин, казанских татар.

После реформы 1861 года на Терек хлынула также мощная переселенческая «волна» со всех концов России. Особенно сильный приток наблюдался с 1870-х годов, когда помещикам разрешено было распоряжаться своими имениями, а лицам не войскового сословия — приобретать в собственность усадебные места в казачьих станица Модно стало сдавать земли в аренду. По Кизлярскому отделу Терско:

Казачьего Войска сдавалось до 188 058 десятин земли, казаками ст. Александрийской — 35636 десятин, Дубовскои — 7750, Курдюковскои -11200 Переселенец получал часть усадьбы на срок от 1/ до 60лет, о чем составлялся документ, который скреплялся станичным правлением.

К 1914 году в Терской области оказалось 5/1240 переселенцев, а казаков вместе с горцами — 975600 [69]. Эту новую часть населения казачество не принимало в свою среду. Именно переселенцы стали активно заниматься хлеборобством, что привело на рубеже XIX-XX вв. к новому внутрирегиональному разделению труда. Правительство России во многом потворствовало переселенческой политике и «размыванию» казачьей собственности и казачьего населения, что естественно вызывало сопротивление последнего.

К концу XIX века угроза войсковой земельной собственности возникла, так сказать, изнутри: в большинстве случаев земли высшего командного состава, офицерские и генеральские, оказались скупленными предпринимателями, спекулянтами, нефтепромышленниками. Терское Казачье Войско, чтобы предотвратить сокращение казачьих наделов, стало выделять до одного миллиона рублей ежегодно на скупку этих «частно-владельческих земель».

В 1910 году на заседаниях Государственной Думы было высказано предложение распространить столыпинскую аграрную реформу на казачьи земли. Иными словами был поставлен вопрос о распространении частной собственности на все казачье землевладение. Казаки знали на опыте, что их система землепользования спасала их от разорения. За частную собственность высказалось не более 10 человек в каждом из отделов (богатые или одинокие). Такое решение Думы казаки восприняли как стремление властей к их устранению из экономической жизни. Станичные сходы отметили, что частная собственность на землю даст: во-первых, рост числа безземельных казаков, во-вторых, ухудшение подготовки к военной службе, в-третьих, переход казачьих земель в руки спекулянтов и богачей. Именно станичные сходы отстояли привычное для казачества уравнительное землепользование.

Отголоски этой борьбы были слышны еще в 1917 году, на учредительном общеказачьем съезде 7-19 июля, когда Г.А.Ткачев четко высказался за то, что рядовой казак и генерал должны иметь одинаковое право на пай, на рабочую норму и что казачьи земли не могут являться предметом купли-продажи.

В начале века в Главном управлении казачьих войск был выработан проект нового законоположения о лицах невойскового сословия, оседло проживающих в казачьих войсках, который имел целью закрыть пути к дальнейшему переселению на казачьи земли. Однако, проект утвержден правительством не был [70]. Казачьи же власти продолжали отстаивать войсковое землевладение в самых различных формах. Об этом свидетельствует, в частности, документ, подписанный атаманом Коцаровым в 1910 году, осуждавший факт сдачи в аренду участка земли горцу. «Находя поведение казака Савина позорным, — писал атаман, — я … объявляю ему строгий выговор и предупреждаю, что в будущем подобные случаи отдачи земли в аренду туземцам не могут быть допустимы ни в одной станице Кизлярского отдела, и ходатайство даже целых обществ будет оставаться без уважения» [71].

Разделенность между казачеством и вновь прибывшими переселенцами ощущалась долго по месту жительства, роду занятий и т.д. В одном из документов середины 20-х годов говорится: «Общая площадь земель Кизлярского района составляет 1793500 га. Население его по национальному составу распадается: русских с украинцами 50109 — 72,8%, ногайцев — 14204 — 19,5, прочих — 4426 — 6,4%. «Население Кизлярского района представляет, главным образом, казачьи станицы от ст.Николаевской до Александра Невской (Сосаплы-Капаи), расположенные по левому берегу р.Терека… Означенные станицы состоят из русского населения бывшего казачьего сословия, за исключением Шелковской и Александроневской, состоящих из грузин и Ново-Гладковской, населенной казанскими татарами. Расположенные за Кизляром деревни: Большая, Малая Арешевки, Коктюбей и т.д. вплоть до Черного Рынка и Очинской пристани представляют из себя русское крестьянство — переселенцы, из центральных губерний России, поселившиеся в 1860-1900 годах на землях, приобретавшихся через посредство бывшего Крестьянского Земельного банка. Благодаря особым привилегиям, установленным царской властью для казачьего населения, все станичные общества от Николаевской до Александроневской были наделены неимоверно большими земельными участками, протяжением от юртовых границ вглубь к Ставропольской губернии от 50 до 100 верст. По этим земельным наделам на душу любого станичного общества приходиться от 10 до 25 десятин земли, правда, не всей удобной и доброкачественной для посевного хозяйства… Только ближайшие к населению земельные площади имеют некоторую черноземную примесь, необходимую для посевного хозяйства. Население казачьих станиц и г.Кизляра в основном занимается виноделием и виноградным садоводством и частично скотоводством. Хлебопашество, преимущественно производство пшеницы, составляет основу хозяйства переселенческого русского крестьянства, расположенного за Кизляром и вокруг него (русский Ачикулакский район)» [72].

К началу XX века казачество на Нижнем Тереке представляло собой сложившуюся специфическую этническую группу, субэтнос, живущий на своей достаточно четко обозначенной территории, обладающий собственным социально-экономическим укладом, обычаями и традициями, говором (диалектом) и, главное, самосознанием. Как подчеркивалось в одном из выступлений на общеказачьем съезде в Пятигорске летом 1917 года, «казачество не есть сословие, которое можно уничтожить, а народ, хотя и говорящий на одном языке с народом русским, уже поэтому оно не может быть уничтожено… Казачество — самый прочный кооператив, создаваемый исторически. Оно давно исторически определилось как народность… Казачество должно быть сохранено не как важное сословие, а как спаянный общей судьбою народ, и особым укладом жизни сросшийся в одну могучую земельно-экономическую общину, неразрывный, неделимый, где все принадлежит всем и отдельно никому, где каждому дана свобода самоопределиться, сливаться в разнообразные товарищества, заводить общее хозяйство, общую жизнь» [73].

Не впадая в какую-либо идеализацию казачества, понимая, что как и любое другое явление Российского государства, оно содержало немало противоречий, мы должны вместе с тем констатировать, что казачество как субэтнос в предреволюционный период находилось в процессе поступательного развития, который был насильственно прерван большевистским переворотом.

Глава II
Нижне-терское казачество в период советской власти

Трагедия кизлярского и гребенского казачества в годы гражданской войны и семидесятилетний период советской власти может быть осмыслена лишь в контексте глобального политического процесса, развернувшегося на Кавказе, в неразрывной связи с трагедией всего терского казачества.

С весны 1919 в течение года власть удерживали белые, а до этого многие месяцы шло противоборство между возникшим Советом и атаманской властью. То обстоятельство, что возвращение красных в некоторых станицах сопровождалось колокольным звоном и депутациями жителей с хлебом-солью, показывает, что на Нижнем Тереке, как и в других частях России наличествовал раскол казачества на белых и красных. И хотя Кизлярский округ не постигла участь казаков Сунжи, здесь не было актов массовой депортации населения, местному казачеству был нанесен большой материальный урон. Об этом свидетельствует в частности тот факт, что материальные убытки по всем округам ТКВ составили в годы гражданской войны 26 млн. рублей золотом, по одному же Кизлярскому округу — около 14 млн. [74].

Главный удар, на наш взгляд, нанесла советская власть. Он состоял в ликвидации в низовьях Терека товарного производства: кизлярские виноградники были отняты у непосредственных производителей; рыбные промыслы стали монопольной собственностью государства. Постепенно были ликвидированы все формы арендных отношений, тем самым уничтожены возможности не только крупного, но и мелко-товарного производства. Экономический «хребет» нижне-терского, гребенского и кизлярского казачества был сломлен. Именно тогда была заложена основа того критического состояния, в котором казачество находится сегодня.

Неслучайно, по оценкам экспертов, 1922 год стал для Кизлярского района «годом наибольшего упадка хозяйства»: посевная площадь сократилась наполовину, тягловая сила — с 2,17единиц на хозяйство до 1,6единиц. Тогда казачество обрабатывало не многим более половины общей площади виноградников, а также для покрытия продовольственных нужд («на прокормление только одного населения (не считая скота) по голодной норме на год не доставало 118 тыс. пудов») люди вынуждены были уже из этой обрабатываемой части виноградников значительные площади пустить под посевы кукурузы.

По хозяйственной системе кизлярского казачества был нанесен также удар посредством чудовищного сокращения рынков сбыта: мелкотоварное производство оказалось в глубочайшем кризисе и было окончательно подорвано последующими волюнтаристскими действиями большевистского режима (исключением являлись лишь годы нэпа, которые привели к некоторому экономическому оживлению) [76] .

29февраля 1920 года созванный в Москве 1-й Всероссийский съезд рудового казачества объявил о «ликвидации казачьего сословия». В резолюции съезда специально указывалось, что «казачество отнюдь не является особой народностью или нацией, а составляет неотъемлемую часть русской народности. А поскольку большевистское «право наций на самоопределение» на такую «народность» как русские не распространялось, все автономные казачьи области автоматически ликвидировались, а их земли совершенно произвольно делились между союзными республиками и национально-административными автономиями.

Созванный большевиками для этой цели 17 ноября 1920 года «Съезд народов Терской области» официально провозгласил уничтоженные Терской области и создание на ее месте Горской АССР. Началась череда волюнтаристских административно-территориальных решений большевистского режима, которые нанесли серьезный вред сохранению терского казачества как исторически сложившегося субэтноса:

-18 января 1921 года ВЦИК постановил «образовать автономную Горскую ССР, в состав которой включить территории, занимаемые ныне чеченцами, осетинами, ингушами, кабардинцами, балкарами карачаевцами и живущими между ними казаками и иногородцами, а именно: а) Чеченский округ (бывший Веденский и Грозненский округ правобережная часть Кизлярского отдела и восточная часть бывшего Сунженского отдела)»;

-16 ноября 1922 года постановлением ВЦИК Кизлярский отдел передали Дагестану. В архивах нами не было обнаружено документов, свидетельствующих об одобрении данного акта собственно казачьим населением. Власти сверху директивно решили «включить в состав Автономной Социалистической Советской Дагестанской Республики часть Кизлярского округа сг. Кизляром и Ачикулакский район Прикумского уезда Терской губернии, населенные ногайцами, караногаицами и туркменами».

Проводниками политики раздела территории проживания терского казачества были в первую очередь те силы, которые в годы гражданской войны жаждали, пользуясь словами известной директивы от 24 января 1919 года, «признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления». В частности, властям на местах предлагалось «провести массовый террор, по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или; косвенное участие в борьбе с Советской властью», «конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты», «принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя; переселение, где это возможно», «уравнять пришлых иногородних с казаками в земельном и во всех других отношениях» [77].

Как известно, эта директива была отменена 16 марта 1919 года Пленумом ЦК РКП(б). Но уже 10 августа 1919 года С.К.Орджоникидзе выступил на заседании СНК РСФСР с докладом, в котором приводил тенденциозную информацию о «привилегированности» казачьего населения на Тереке и Сунже. Возможно под влиянием именно этого; доклада весной 1920г. Политбюро ЦК РКП (б) фактически одобрило репрессивные акции Орджоникидзе и его сторонников по поголовному выселению казачьих станиц бывшей Сунженской линии. Методы Орджоникидзе мало чем отличались от тех, которые в директиве от 24 января 1919 года предлагал Я.Свердлов.

Однако, у терского казачества оказался и другой, не менее опасный и влиятельный противник — руководство образовавшихся северокавказских автономных республик. Об этом свидетельствует, к примеру, коллективное обращение представителей указанных республик к Всероссийскому землеустоительному совещанию 16 мая 1924 года: «горцы — безвыходное положение, малоземелье, вымирание. Выход -переселение на плоскость. Свободных земель в ГАССР, ДАССР, ЧАО, К-ЧАО нет… Именно Терская губерния должна рассматриваться как земельный фонд для переселения горцев теперь и в будущем…» [78]. Выступая на сессии ДагЦИКа в феврале 1926 года Нажмутдин Самурский откровенно заявлял, что «Кизляр и Ачикулак дают Дагестанской республике возможность планомерно разрешить земельный вопрос, а вместе с этим и выход горцам из каменного мешка и возможность развивать барановодческое хозяйство» [79].

Следует обратить внимание на то, как трактуется в современной дагестанской научной литературе этот акт подлинного геноцида по отношению к терцам. Приводим фрагмент из книги А.Агаева «Нажмутдин Самурский», вышедшей в 1990 году: «После образования ДагЦИКа встал вопрос о присоединении Кизлярского округа и Ачикулакского района, так же, как и Хасав-Юртовского округа, входившего в состав Терской области. Постановка этого вопроса была связана с необходимостью окончательного преодоления последствий колониальной политики в Дагестане. В свое время вся Прикаспийская равнина была отдана царским правительством колонистам из центральных губерний. Между ними и горцами сложились враждебные отношения, поскольку они находились на разных сторонах национального вопроса. По этой причине горцы лишились веками использовавшихся ими равнинных зимних пастбищ. Усложнилась их хозяйственная жизнь. Они оказались в замкнутом «каменном мешке». Существовал только один выход, подсказанный жизнью: возвратить исконные земли Дагестану. Такова была и точка зрения X съезда РКП (б). Он признал необходимым объединить усилия трудовых масс коренных народностей с усилиями трудовых масс русского населения, чтобы сообща сбросить с плеч кулаков — колонизаторов и обеспечить, таким образом, пригодные земли, необходимые для человеческого существования…Так зародилось предложение Самурского о возвращении Дагестану Кизлярского округа и Ачикулакского района. Осуществление этого предложения восстановило бы исторически сложившуюся хозяйственную целостность Дагестана. Горцы получили бы земли, равные по территории половине горной части республики. Главное — плодородные земли, на которых можно было сеять хлеб, выращивать овощи, бахчевые, содержать в зимнее время не менее миллиона голов овец и коз. Это разгрузило бы горы от переселения, безземелья и малоземелья. Народности вышли бы из замкнутых каменных мешков на простор широких хозяйственных связей с другими народами страны» [80].

С самого начала, не соблюдая ни одну демократическую норму по выявлению волеизъявления населения, как центральные, так и местные власти прибегали к примитивной демагогии, о чем, к примеру, свидетельствует «Воззвание Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров ДАССР к трудящимся присоединенных к Дагестану районов» от 20 декабря 1922 года. Документ настолько ярко отражает способ мышления тогдашнего руководства, что его стоит привести почти полностью, лишь с незначительными сокращениями:

«Товарищи рабочие и крестьяне! 16 ноября 1922 года Постановлением Президиума ВЦИК, согласно вашему желанию, часть Кизлярского уезда г. Кизляром и Ачикулакский район включены в состав Автономной Дагестанской Советской Социалистической республики.

Исполнилось ваше давнишнее желание. Отныне ваша судьба Соединена с судьбой родственных и братских вам народов Дагестана, Отныне рабоче-крестьянская власть Дагестана будет стоять на страже (и ваших) интересов, и вашей жизни, и вашего хозяйства, и ваших экономических достижений. Правительство Дагреспублики, в лице ДагЦика и ДагСНКа, приветствует вас с этим важным в вашей жизни событием…

Принципиальный враг всякой эксплуатации человека человеком — Советская власть предоставляет всем народам, населяющим Федерацию, как большим, так и малым, право устраивать свою жизнь по-своему! избирать свои Советы и исполнительные комитеты, самоуправлять, оставаясь в то же время членами одной трудовой семьи — Великой Советской Федерации.

Так образовалась и Автономная Дагестанская республика, в семью народов которой ныне равноправным членом входите и вы. Управляясь на месте у себя своими выборными органами — Советами и исполкомами, вы будете наравне с другими дагестанскими народами, рабочими, крестьянами и красноармейцами, через съезды своих Советов избирать и высшие органы власти Дагестанской республики — ее Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров и участвовать через делегатов Дагестана на Всероссийских съездах Советов в избрании общефедеративных органов власти… Это есть ваша народная власть, кость от кости и плоть от плоти вашей. Она вас защитит от врагов народа, она же вам укажет пути к светлому будущему. Берегите же, как зеницу ока, как мать родную, свою рабоче-крестьянскую республику и делайте свою полезную хозяйственную работу.

Этот путь, на который становитесь теперь вы вместе с русскими рабочими и крестьянами, путь неустанной работы для проведения в жизнь великих идей социализма приведет все народы России и в их числе вас в общем братском союзе к светлому будущему — социализму, который заставит вас и ваших детей позабыть гнет царского строя и эксплуатацию вас капиталистами, когда вы были лишь пасынками России и на вас смотрела как на баранов для стрижки шерсти, но вместе с шерстью зачастую вы лишались и самих шкур ваших. Коней всему этому и навсегда положен Великой русской революцией.

Да здравстввует Великая русская революция!

Да здравствует вождь ее товарищ Ленин» [81].

Нельзя сказать, что политическая линия советской власти расчленение земель терского казачества спокойно воспринималась последним: шли ожесточенные споры на местном уровне и в верхних эшелонах власти. Так, на I Краевом съезде Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов Северо-Кавказского края в 1925 году подчеркивалось, что «Кизлярский уезд и Наурский район составляли одну сплошную семью, одно — целое — терское казачество… Наши тесные связи бытовые и даже родственные, а также главное — хозяйственные и экономические заставляют нас быть в тесном единстве. Мы зависим от Кизлярского уезда, а Кизлярский уезд тоже имеет большое тяготение в экономическом и финансовом отношении к нам. Мы желаем иметь одну общую семью, одну сплошную семью бывшего терского казачества. Мы желали бы, чтобы на это будущий состав Краевого Исполнительного комитета обратил внимание и возбудил ходатайство перед высшим Правительством Республики, чтобы раз и навсегда покончить между нами споры» [82].

Проводились и более обоснованные доводы, о чем свидетельствует докладная записка Северо-Кавказского Исполнительного Комитета, направленная в Президиум ВЦИК в сентябре 1925 года. В ней содержится достаточно полная контраргументация в отношений принятого центром решения о присоединении части земель нижне-терского казачества к Дагестану:

-«Кизлярский округ, как целиком связанный с Северо-Кавказским краем сможет развивать свои производительные силы и правильно построить свое хозяйство только лишь при одном условии — проведение хозяйственного плана единого со всем краевым планированием Северного Кавказа»;

-существует «связь по национальному признаку. Кизлярский округ будучи заселен преимущественно 65% русским элементом, представляющим в значительной своей части казачество, несомненно стоит ближе к Терскому округу Северо-Кавказского края, к тому же 20% населения, в лице караногайцев, ногайцев, не имеют никакой племенной связи с населением Дагестана»;

-по природным условиям Кизлярский округ является «совершенно однородным» с Терским округом Северо-Кавказского края и обладает блоком параметров,» резко отличающим» его «по рельефу, климату, почвам, растительности от Дагестана»;

-ход хозяйственного развития «в Дагестане будет направлен в значительной степени в сторону развития горной промышленности и горного скотоводства, в то время как в Кизлярском округе и в смежных с ним округах Северо-Кавказского края развитие направлено исключительно в сторону развития степного скотоводства и интенсивных культур»;

-Кизлярский округ тысячами нитей связан с Северо-Кавказским краем, поставляя свои товары в Ростов, Новороссийск, Поволжье, получая взамен хлеб из Ставрополья и Терского округа;

-использование водных ресурсов эффективно возможно лишь при рациональном подходе ко всему бассейну реки Терек [83].

Все эти доводы не были приняты во внимание большевистским режимом. По существу власти, центральные и местные, прикрываясь риторикой об «интересах горских народов» (безусловно, находившихся тогда в трудных условиях), ликвидировали, мы подчеркиваем, не разделили или поделили, а именно уничтожили территорию, на которой развивалось терское казачество как субэтнос, обладавший равными правами с другими народами, живущими на Северном Кавказе.

Следует отметить, что несмотря на все перипетии первых лет советской власти, еще долгое время исследуемый район обозначался однозначно как казачий. Подтверждением этому может являться рукописный «Краткий очерк современного хозяйственного положения казачьих станиц Кизлярского округа ДАССР», отправленный руководством Дагестана по запросу во ВЦИК в 1926 году. В нем обозначается «линия казачьих станиц от Червленной до города Кизляра», человек или 88,5% всего населения обозначены как «казаки» [84].

Административно-территориальная «вакханалия» с землями терского, кизляро-гребенского казачества продолжалась и в 30-50-х годах:

— 13марта 1937 года Кизлярский округ и Ачикулакский район выводятся из состава ДАССР и включаются во вновь образованный Орджоникидзовский край 2января 1943 года переименованный в Ставропольский).

— в 1944-1956гг. Кизлярский округ без Ачикулакского района включен в состав новообразованной (вместо ЧИАО) Грозненской области; — постановлением Президиума ВС РСФСР за N 721 от 6 февраля 1957 года в связи с образованием ЧИАССР и возвратом на прежнее жительства репрессированных народов (это не коснулось казачества; Кизлярский район без казачьего левобережья, т.е. того, что представляло собой с 1735 года Кизлярско-семейное войско, вновь был передан Дагестану.

Перекраивались не только границы края, по произволу государственно-бюрократического аппарата стиралась исторически сложившаяся топонимика, что приводило к обезличиванию сел, деревень, рек и т.д. К примеру, в 1962 году селение терцов Черный Рынок получило новое название — Кочубей, имя героя гражданской войны, не имевшего к данному населенному пункту непосредственно отношения.

Таким образом, в результате волюнтаристских действий верховных властей Кизлярский округ вновь оказался в составе Дагестана. Можно было бы заподозрить авторов данной работы в явных пророссийских ориентациях: ведь сожалеют же о том, что Кизляр не остался непосредственно в составе России. Между тем, если последовательно исходить из интересов субъекта — нижне-терского казачества как специфической этнической группы, то вопрос о принадлежности Кизляра к Дагестану или России будет при всей его важности лишь второстепенным. Главной же является (и будет являться) проблема восстановления терского казачества как народа, обладающего своей территорией. Подобно тому, как кумыки, ногайцы, чеченцы-аккинцы, другие народы Дагестана должны иметь свои собственные экстерриториальные образования, будь то в форме автономных республик, штатов и т.д., терцы-гребенцы (кизлярцы) также имеют на это полное право.

Следствием репрессий в отношении казачества, ликвидации сложившегося целостного хозяйственного организма, имевшего ярко выраженный товарный характер, многочисленных территориальных реорганизаций является критическое положение нижне-терского и гребенского казачества как субэтноса, а с ним и всего русскоязычного населения в данном регионе.

Глава III
Современная ситуация на Нижнем Тереке

Положение в регионе можно с достаточным основанием определить как преддверие гражданской войны, причем, войны, способной охватить не только данную территорию, но и весь Северный Кавказ по реке Терек. Чтобы не быть обвиненным в излишней драматизации оценки обстановки, постараемся разложить все факторы, приведшие нас к такому заключению.

Экономическое положение Кизляра продолжает усугубляться. Объем производства в первом полугодии 1993 года снизился по сравнению с тем же периодом прошлого года на 19,4% или более чем на 760 млн. рублей. Численность занятых в промышленности сократилась на 2093 человека, то есть почти на треть. Нехватка сырья, материалов и комплектующих изделий, сокращение рынка сбыта, финансовые трудности вынудили ряд предприятий, таких НТКЗ, швейная фабрика, УПП ВОС не только перейти на односменный режим работы, но И сократить продолжительность рабочей недели, приостановить работы. Производственные площади на этих и других предприятиях используются на 40-70%.

В особенно трудном положении находятся крупнейшие предприятия города:

-объем выпускаемой продукции на электроаппаратном заводе за июнь 1993 года в сопоставимых ценах составил всего 7,6% от уровня прошлого года, а за 6месяцев 47%. В настоящее время на производственную программу завод практически не имеет серебра, цветных металлов. Продукция завода не находит рынка сбыта в связи с тем, что, во-первых, предприятия, потребляющие ее не могут своевременно производить предоплату, а во-вторых, ввиду высокой цены продукции, так как постоянный рост цен на материалы, сырье вынуждает предприятие к пересмотру отпускных цен (в сторону увеличения), что в свою очередь ведет к снижению спроса на нее потребителями. Только по причине высоких отпускных цен в настоящее время на складах скопилось готовой продукции более чем на 300 млн. рублей.

Другим фактором, мешающим работе завода, является несовершенство банковской системы и очень медленное прохождение платежных документов через банки, в результате чего оплата за отгруженную и получаемую продукцию задерживается, иногда до полгода, а за это время из-за инфляции цены на них успевают повыситься. В связи с этим кредитная задолженность банку за 5 месяцев 1993 года достигла 58 млн.рублей.

Продолжает ухудшаться положение и самого крупного предприятия города — электромеханического завода. В результате сокращения заказов и договоров на поставку спецтехники, объединением допущено снижение объемов производства на 20,2% (в том числе электронагревателей на 13 тыс.шт., электровыключателей — на 4,6 тыс.шт., деревообрабатывающих станков — на 31 шт. и т.д.). Численность работающих уменьшилось за первое полугодие 1993 года на 1248 человек. Программа конверсии, предусматривающая освоение и выпуск более 20 новых изделий, практически сорвана. Причиной такого положения является то, что под конверсию и пополнение оборотных средств несвоевременно и в неполном объеме выделяются кредиты, продолжается разрыв связей с поставщиками. Если положение и дальше будет оставаться таковым, завод практически может стать банкротом [85].

Сельское хозяйство, несмотря на достаточно высокие показатели по сравнению с другими районами Дагестана, по мнению многих экспертов «находится на грани катастрофы». За 1992-1993гг. сельскохозяйственное производство сократилось к среднегодовому уровню двенадцатой пятилетки на 39,5% в сопоставимых ценах. Валовой сбор зерна уменьшился на 34%, в том числе риса — на 49, овощей — на 43, плодов — на 50, винограда — на 85, мяса и молока — на 28 %.

Кризис сельского хозяйства усугубляется целым рядом факторов:

-во время полевых работ на протяжении 1992-1993гг. хозяйства задыхались от нехватки горюче-смазочных материалов, запасных частей;

-растут цены на технику, транспорт, удобрения, ядохимикаты, запасные части, строительные материалы. При этом низкой остается закупочная цена продукции сельского хозяйства.

В 1992году прибыль в хозяйствах района выросла по сравнению с предыдущим в 14 раз, а цены на материльно-технические ресурсы поднялись в 300 и более раз. В результате значительно упала покупательная способность сельхозпредприятий. По сути дела хозяйства стали жить исключительно за счет банковских кредитов;

— разделение крупных хозяйств на мелкие повлияло в большинстве случаев на дисциплину трудовых коллективов, явилось причиной спада производства продукции;

-в хозяйствах не соблюдают элементарных правил агротехники. Здесь опять-таки многое упирается в деньги: из-за дороговизны хозяйства отказываются приобретать удобрения [87].

В животноводстве складывается не менее сложная ситуация:

в 1992 году поголовье крупного рогатого скота сократилось на 19%, или на 5 тысяч голов к уровню 1991 года. Продуктивность кopoв снизилась на 498 кг., сдаточный вес КРС — на 40 кг. Еще худшие показатели 1993 года. В первом полугодии численность крупного рогатом скота сократилась на две тысячи голов, коров на 400. Почти на 1200 т. получено меньше молока, на более чем 850 т. уменьшилась его продажа;

— в овцеводстве на 19% или 23,6 тысячи голов сокращено поголовье овец в общественном секторе к уровню 1992 года. Ягнят получено на 5,6 тыс. меньше;

» самая критическая ситуация в свиноводстве. Численность животных только к 1992 году уменьшилась на 3,4 тыс. голов и составила 2,8 тыс. По сути дела эта отрасль находится на грани полного распада.

Предварительный анализ показывает, что ожидаемая прибыль по хозяйствам района в 1993 году составит 153 миллионов рублей, это в среднем в 4-5 раз меньше израсходованных средств на материально-технические нужды и оплату труда [88].

В этих условиях нет ничего удивительного в том, что хозяйства с большой неохотой заключают договора на поставку своей продукции в виде сырья. В результате этого «завалился» агроперерабатывающий комплекс Кизляра:

-в особо тяжелом положении оказался маслозавод. Из-за обвального сокращения в регионе поголовья молочного стада резко упали поставки молока, что повлекло сокращение объемов производства. В 1992 году производство в сравнении с 1991 годом упало на 35%, а за 6 месяцев 1993 года продукции выпушено на 22,7% меньше, чем за тот же период 1992 года. Если в 1991 году были заключены договора с 81 хозяйством региона на поставку 32312 тонн молока, то в 1993 году — только с 39 хозяйствами на 11406 тонн. Однако и эти мизерные договора не выполняются. Сдача молока на завод в этом году по сравнению с тем же периодом прошлого года уменьшилась еще на 35%. В связи с ростом цен на выпускаемую продукцию завод испытывает большие затруднения с ее сбытом;

-мясокомбинат испытывает серьезные трудности в закупке сырьяиз-за значительного сокращения поголовья скота, особенно свинопоголовья. За 5 месяцев 1993 года сдано лишь 559 тонн скота, что на 40% ниже уровня прошлого года. Объем производства за 1992 год упал на 48%, а за 1993 год еще почти на 20%;

-за 4-5 последних лет Нижне-Терский консервный завод практически лишился сырьевой базы в Кизлярском районе. В связи с этим систематически падает объем производства. Так, в 1992 году выпущено плодово-овощной продукции на 37% меньше уровня 1991 года, а за 6месяцев 1993 года в сравнении с соответствующим уровнем 1992 года — еще на 26%.

При быстрой деградации многих колхозов и совхозов, казалось бы, должно произойти относительно быстрое развитие на селе других частнособственнических форм хозяйствования. Однако, этого не произошло. На 1 июля 1993 года в Кизлярском районе насчитывалось 650 фермеров, которым передано в постоянное пользование и аренду свыше 5 тысяч гектаров сельхозоугодий, в том числе около трех тысяч га пахотных земель. Однако каких-либо позитивных изменений в увеличении объемов сельхозпродукции в районе фермеры не сделали. Объективно они и не могли этого сделать. Более половины земли засоленные и бросовые. Выделенные мизерные кредиты не дают возможности фермерам приобрести необходимую технику [89].

Констатируя тяжелое положение народнохозяйственного комплекса Кизлярского и Тарумовского районов, самого города Кизляра, мы вместе с тем должны подчеркнуть, что указанные факторы являются лишь фоном стремительно развертывающегося общественно-политического кризиса, который определяется иными параметрами этнодемографическими, социально-производственными, культурными и т.д.

II

Ситуация на Нижнем Тереке едва ли будет системно представлена и осознана, если не выделить их потока причинно-следственных связей ключевые моменты, определяющие общее направление развития ситуации, ведущие в случае непринятия кардинальных мер к хаосу и гражданской войне.

Необходимо отметить, что официальные власти в республике стремятся объяснить процесс обострения обстановки на Севере Дагестана главным образом причинами внешнего, общероссийского порядка. Об этом свидетельствует, к примеру интервью М.М.Гусаева, председателя Государственного Комитета по национальной политике и внешним связям РД. По его мнению, «начать надо с анализа геополитической ситуации, в которой оказался Дагестан после развала СССР и образования около его границ самостоятельных, суверенных государств. Во многих из них общественно-политическая ситуация весьма напряженная. Идут войны в Азербайджане и Грузии, неспокойно в Чеченской республике, Ингушетии, Осетии. Это непосредственно влияет на обстановку у нас в Дагестане. По этой причине, а также из-за общего социально-политического кризиса, переживаемого в нынешний переходный период Российской Федерацией, при практически открытых границах на Дагестан обрушился поток оружия, наркотиков». «Кизляр с округом оказались сегодня в сложной обстановке. Во многом это результат соседства с Чеченской республикой… Изменился грузопоток. Если раньше он в основном проходил по территории Чечни, то ныне переместился в Кизляр. Вместе с ним переместились преступные элементы, что значительно осложнило всю обстановку в регионе». «Надо создать обстановку всеобщей нетерпимости, чтобы преступным элементам самим пришлось бы убираться их республики». «Ситуацию в республике осложняет исламский фактор и связанные с ним отдельные выступления, что в будущем Дагестан может стать исламской республикой». «Миграция, и весьма оживленная, идет среди народов Дагестана. За пределами республики постоянно проживают примерно 400 тысяч дагестанцев. Возвращаясь в Дагестан нередко обозленные, потеряв жилье, имущество, они становятся своеобразным детонатором миграции русскоязычного населения Дагестана». «Напряженность вокруг Дагестана, как и в самой республике, естественно беспокоит Русскоязычное население, более того, определенная неуверенность в будущем дне, во многом ничем не подкрепленная, толкает его уезжать из Дагестана в другие регионы» [90].

Мы же, не исключая полностью наличие перечисленных выше конфликтогенных индикаторов, настаиваем на необходимости признать в качестве важнейших причин обострения общественно-политическом ситуации на севере Дагестана внутренние факторы.

Прежде всего выделим этнодемографический фактор, четко, без какого-либо сокрытия покажем направления миграционных процессов, последствия быстро меняющегося этнического состава населения региона с 1970 по 1989 год русское население в Кизлярском районе сократилось в 2 раза. Численность аварцев и лезгин увеличилась в 2 раза, даргинцев — в 3,5 раза, лакцев — в 7 раз. Сегодня в двадцати населенных пунктах района нет ни одного русского, хотя прежде именно русские являлись здесь подавляющим большинством. Полное вытеснение русского, казачьего населения произошло из сел Ясная Поляна, Серебряковка Урожайного, Макаровского, Козыревского, Абазовского, М.Задоевки Цветковки, Михеевского, Лопуховки, Виноградного, Кенафного завода. В Красном на 1989год осталось 3 жителя русской национальности, в Новогладовке — 12, Грузинском — 7. А сегодня и того меньше [91].

Динамика измения численности населения Кизлярского района

Аналогичная картина складывается также непосредственно в Кизляре.

Численность населения города Кизляра по национальному составу (по данным переписи населения 1970, 1979, 1989 годам)

Развернувшийся процесс «вымывания» из регионов русского населения подтверждают и данные нотариальной районной службы о продаже частных домовладений в Кизляре.

Таблицу см. на отдельной странице.

За весь 1992 год продано домов и квартир русскими 145, представителями дагестанских национальностей — 12, а только за неполных 5 месяцев 1993 года соответственно 110 и 29 [92].

Миграция коренных жителей Кизлярщины — это уже длительный, продолжающийся уже несколько десятилетий процесс. Его можно условно подразделить на несколько периодов:

-первый приходится на начало 70-х годов. Это была «естественная реакция на очередную переброску Кизлярского и Тарумоского районов из расформированной Грозненской области в Дагестан». Процесс миграции подталкивался тем, что руководство республики долгие годы «северный регион держало в черном теле. Обеспеченность товарами, продуктами, социальные проблемы решались из рук вон плохо, хотя город и район всегда выполняли и перевыполняли Госпланы, являясь житницей Дагестана. Кизлярскую колбасу в те годы можно свободно купить только в Махачкале, а мы же обеспечивались за счет дорогого рынка» [93];

-второй развернулся в 80-х годах и связан он с решением руководства Дагестана о переселении горцев на равнину. Именно тогда «десятки сел и станиц из русских превращались в нерусские, цветущие, опрятные Деревни становились все больше похожи на кутаны, вокруг которых в несметном количестве появились отары скота» [94].» Переселенцы со своими родово-клановыми структурами и мышлением резко выделялись на фоне устоявшегося быта коренных жителей Кизляршины. Неслучайно же русскоязычное население покинуло многие исконно славянские села. Затем волна миграции перекинулась и на город. Подскочило число грабежей, воровства, драк. Опустели в вечернее время улицы, парки, закрылись танцплощадки» [95].

-третий период, разворачивающийся сегодня, самый сложный. Тысячи людей живут с тяжелым предчувствием надвигающейся катастрофы. «Не все осознают в полной мере, многие закрывают глаза на эту беду …у русских нет причин уезжать отсюда, а если уезжают — их дело, каждый стремится где лучше». Однако по мнению многих, «надежды на мирный процесс не осталось. Противостояние приблизилось к опасной черте» [96].

В ближайшие годы можно ожидать увеличения количества мигрирующих. У определенной части лидеров национальных движений Дагестана, а также чиновников из государственных структур формируется на этом основании заключение, что «вот-вот начнется исход остатков русского населения из этих мест». Данный вывод ошибочен. Полного исхода не будет. Этого не произойдет, поскольку остающиеся все более укрепляются в своем этническом сознании, от чего и рождается их установка на выживание и сопротивление любым попыткам их вытеснения.

Указав на миграцию, как один из важнейших факторов, вызывающим дестабилизацию обстановки в регионе, мы должны для понимания ситуации пойти дальше, рассмотреть следствия миграционного процесса.

Стремительное сокращение русского (казачьего) населения, считающего себя коренным на землях Кизлярщины, и увеличение в течение менее двух десятков лет, т.е. жизни одного поколения, — аварцев ( в 1970 году их в Кизлярском районе проживало 4,4тыс., в 1979 году — 8,2 тысячи, в 1989г. их было 14,3тыс.), даргинцев (в 1970г. — 2,1тыс., в 1989г. — 7,2тыс.) — не могло не оказать глубокое воздействие на хозяйственную и культурную жизнь региона.

Когда люди пытаются вскрыть причины кризиса совхозно-колхозного производства, то сразу всплывает кормовая проблема: «кормим коров внатруску, сено пополам с соломой, концентраты не у всех. И ждать хороших надоев не приходится». В большинстве хозяйств обеспеченность грубыми кормами достигает только 75%, сочными — 45-48% [97].

В чем причина того, что район обладая более 14 тысяч гектаров многолетних трав, не в состоянии обеспечить общественное поголовье скота сеном? Можно сослаться на неурожаи люцерны (53 центнера с нектара, что почти в два раза ниже средней нормы ) [98], можно найти массу других причин. Однако необходимо обратить внимание прежде всего на один, так сказать, «внешний фактор», который, на наш взгляд, выходит далеко за рамки чисто экономической сферы.

В последние годы были сняты препятствия для развития индивидуальных форм хозяйствования. Вследствие этого произошел стремительный рост поголовья овец, коз в частном секторе. Возник стихийный, неконтролируемый государством процесс: в частный сектор утекают не только предназначенные для колхозных ферм корма. Происходит также «передел» площадей, необходимых для выращивания различных сельскохозяйственных культур, в пользу частного скотоводства. Кроме того, лесные массивы в последнее время вырубаются и отдаются для выращивания арбузов и других бахчевых [99].

Возникает противоречие между этническими группами, занимающими различные ниши в региональном разделении труда: «в силу различных, можно сказать несовместимых, укладов жизни горцев-переселенцев и местных жителей между ними начали проявляться противоречия. Бывает, два человека по характеру психологически несовместимы, также и две нации могут плохо уживаться между собой. Ну, а в нашем случае не две нации, а жители гор и жители равнины. Один уклад подавляет другой» [100].

Положение усугубляется и тем, что не существует никаких правовых норм, регулирующих экономическую деятельность этносов, имеющих весьма различные представления о методах ведения хозяйств и, соответственно, обладающих различными интересами (одни — интенсивное земледелие, садоводство; другие — экстенсивное животноводство).

Колхозно-совхозная форма хозяйствования пришла в упадок. В переходный период русское и казачье население, работавшее в рамках прежней хозяйственной системы, оказывается в наиболее уязвленном положении. Приезжающие в регион аварцы, даргинцы либо имеют собственные средства, либо получают по программе «Горы» льготные кредиты, покидают родные места, приватизируют земли, различные хозяйственные объекты. В Кизляре, других населенных пунктах горское население быстро скупает дома, прочую недвижимость. Принятые городскими властями меры по ограничению прописки практически остаются на бумаге перед «силой денег» мигрирующего населения: никакой целостной программы удержания жилищного фонда, «размываемого» вследствие отъезда в Россию десятков, сотен кизлярцев не существует. Прибывающие же горцы назначают за дома «свою» цену, игнорируя порой «юридические формальности» купчей.

Ведущие предприятия Кизляра теряют десятилетиями складывавшиеся трудовые коллективы, наиболее квалифицированную их часть, не только вследствие недостатков периода перехода на новые, рыночные отношения, непродуманности конверсионного процесса, но и чрезвычайно низких, возможно искусственно заниженных тарифных ставок оплаты труда, несмотря на все дотации федерального правительства. К примеру, слесарь, токарь высокой квалификации в сентябре 1993 года в среднем получали от 7 до 13 тысяч рублей. Местная научно-техническая интеллигенция видя, как быстро в последние годы изменяется национальный состав высшего управленческого звена (сегодня он на 85-90% уже не русский), стремится выехать за пределы Дагестана, поскольку не находит ни для себя, ни тем более своих детей никаких перспектив.

Тревожное положение складывается в сфере нарождающегося частного предпринимательства. Все прибывающее горское население имеет не только значительно более лучшие «стартовые условия» для развития бизнеса, но и опираясь на правоохранительные органы, (уже в подавляющем своем большинстве состоящие из представителей горских народов), формируя полулегально действующие мафиозные структуры, начинает подавлять потенциальных конкурентов, не давая последним Даже возможности приступить к делу. Русские, казаки, пытающиеся открыть торговые точки, рестораны, кафе и т.п. немедленно подвергаются обструкции, причем атака на них идет «волнами», то со стороны рэкетиров, мафиозных групп, то со стороны различного рода налоговых инспекторов, проверяющих и т.д. «Русские — говорилось на одном из сходов граждан Кизляра, — живут хуже всех по тому, что их обложили рэкетиры, различные разбойные группировки. Не потому ли среди Русских мало кто решается открыть свое дело, свое МП? Нас, коренных Жителей, горцы вытесняют открыто и нагло» [101].

Отрицательно относится значительная часть городских слоев к форсированной приватизации предприятий общепита, социального обслуживания, магазинов (на аренду в конце 1992 года ушли в Кизляре 19 предприятий с 369 сотрудниками). Здесь опасения людей обусловлено двумя факторами: с одной стороны, крупные предприятия города, такие как КЭМЗ, НТКЗ, маслозавод, обнаружили стремление растащить торговую сеть, так сказать, «по ведомственным квартирам», с другой, у русских возникла, причем отнюдь не без оснований, мысль, что эти объекты приватизируют преимущественно аварские и даргинские «деловые круги».

Процесс перераспределения собственности внутри общества Кизлярщины, принимающий все более очевидно форму межэтнического размежевания, может ускорится к весне 1994 года, когда начнутся выборы в местные органы власти. Уже сегодня, за много месяцев до избирательной кампании, в сельской местности появляются эмиссары различных горских гражданских формирований, агитирующих население «свалить русскую власть» как в районах, так и в самом Кизляре.

Таким образом, за противоборством различных форм собственности — колхозно-совхозной и фермерской, общегосударственной и частной — скрываются усиливающиеся в результате отсутствия правовых оградительных норм противоречия между различными этническими группами. Если будет продолжаться миграция, если одни будут иметь; значительно большие возможности овладеть собственностью, чем другие; если процесс формирования имущих слоев, буржуазии одних этносов, будет оставаться приоритетным направлением политики руководства республики Дагестана при полном его попустительстве, сознательном или неосознанном, процессу маргинализации других народов, русских и казачества, социальный взрыв едва ли удастся избежать.

К сожалению, нет видимых факторов, которые бы могли смягчить обстановку, особенно обрисованную нами перспективу. Однако, имеется еще целый ряд обстоятельств, способных, наоборот, усугубить положение в регионе.

Первым можно назвать, пусть грубо и упрощенно, «кризис роста отгонного животноводства и прежних форм хозяйственных связей».

Эта проблема охватывает пространство много шире территории проживания нижне-терского казачества, затрагивает весь северовосточный регион Кавказа. Черные земли ногайцев и кизлярские пастбища — это уникальная, созданная самой природой фабрика производства шерсти и мяса. Хозяйственно-экономическая зона в 4,5 млн. гектаров с засухо- и морозо-устойчивыми травами [102]. Следует отметить, что экстенсивное развитие овцеводства в районе проживания казачества советская власть начинала с фиксации весьма умеренных нормативов. В сентябре 1925 года в Кизлярский округ приехали представители Дагнаркомзема, они сформировали комиссию по выявлению и изучению пастбищ. Комиссия установила нагрузку от одной до двух голов на десятину. Арендная плата была установлена в 5 коп. с головы овцы и 15 коп. с головы крупного рогатого скота, а за скот, пригнанный из других республик, плата была в три раза выше [103]. Отметим, что в середине 20-х годов здесь паслось не более одного миллиона овец, причем уже тогда на пастбищах располагались стада Грузии, Чечено-Ингушетии, Северной Осетии.

Государство извлекало с этих земель значительную прибыль: еще совсем недавно общественно-полезный труд, потраченный на производство одного килограмма шерсти оценивался в 25 рублей, государство же закупало его по 9 рублей. Практически никаких отчислений в форме налогов не осуществлялось. Все это привело к тому, что в настоящее время начался процесс глубокого пересмотра всего комплекса общественных связей, регулирующих овцеводство, что не может не способствовать обострению всей ситуации в северовосточном кавказском регионе. Сегодня здесь пасется около 3 млн. овец. Это уже само по себе является громадной нагрузкой на пастбища, угрожающей серьезными экологическими последствиями.

Только в зоне Кизлярского района Ботлихский район занимает 1950 га, Цунтинский — 1774 га, Советский — 1211 га, Гергебильский — 11294 га, Гунибский — 57013 га. Всего раскроено 73732 га земли, а вместе с Тарумовским районом — более 130000 га. На бывших заливных лугах теперь пастбища горских колхозов, управление которых находится за 300-500 км от Кизлярщины [104].

Кроме того, до недавнего времени примерно по 30 тысяч гектаров территории Дагестана и Чечни использовались совместно овцеводами обеих республик. Ныне усиленно буддируется отказ Чечни продолжать такое хозяйствование.

В Ставрополье, в Бакресской зоне, дагестанцы используют около 60 тыс. га. Местные власти с достаточным основанием ставят вопрос о подчинении данного пространства Ставрополю не только в административном, но и в хозяйственном плане, что неизбежно повлечет за собой ограничения в эксплуатации пастбищ дагестанскими овцеводами. Это также может лечь тяжелой ношей на районы Бажигана и Южно-Сухокумска и вызовет усиление нагрузки на пастбище северовосточного Дагестана.

Общественно-политические настроения в Калмыкии в отношении дагестанских отгонников свидетельствуют о том, что у Северных соседей сегодня имеются немало людей и организаций, готовых выставить Дагестану безальтернативные требования об освобождении уланхольской зоны Черных земель. Местные власти упрекают дагестанцев в неправильном использовании зимних пастбищ из-за чрезмерной их перегрузки в результате увеличения поголовья овец.

В настоящее время в северо-восточном кавказском регионе за пределами Дагестана отгонное животноводство ведут люди Бунакского, Рутульского, Советского, Новолакского, Дахадаевского, Акушинского, Кулинского, Курахского, Агульского и Каякентского районов. Они живут за счет содержания почти полуторамиллионного поголовья овец на территории Калмыкии, Ставрополья и Чечено-Ингушетии. Нетрудно предположить, что возможности этого занятия для дагестанцев вне пределов республики по крайней мере в ближайшие годы будут сокращены. Это повлечет за собой многократное увеличение нагрузки на Ногайскую степь и кизлярские пастбища [105].

Второй фактор — это так называемая «проблема кварельских аварцев». Она имеет несколько аспектов:

-при ликвидации договора между Грузией и Дагестаном об использовании 318 тыс. га пастбищ в Дагестане (которые административно располагаются в Ногайском и Тарумовском районах), грузинские чабаны могут оказаться в практически безысходном положении, так как пять районов Грузии, ведущие отгонное животноводство, со своим полумиллионным овцепоголовьем имеют лишь летние альпийские луга. Таким образом, овцы лишаются зимнего корма, обрекаются на гибель; люди теряют работу, поскольку там чем-то Другим, кроме овцеводства, заниматься просто невозможно. Свертывание экономической деятельности грузинских животноводов в Ногайской степни уже в 1994 году вызовет в указанных районах Грузии мощное социальное напряжение. Здесь потенциально закладывается сложнейшая проблема, теперь уже имеющая межгосударственный характер, поскольку грузинским властям так или иначе нужно будет объяснять людям происходящее, «искать виновного»;

-в данной ситуации кварельские аварцы могут оказаться в известном смысле заложниками политиков и их переселение в Дагестан становится практически неизбежным.

Руководство Дагестана уже приступило к решению «кварельской проблемы», причем избрано по нашему глубокому убеждению наихудший вариант, неминуемо ведущий к нагнетанию напряжения в регионе. Для кварельских аварцев были выделены в Ногайском районе, в зоне Южно-Сухокумска пять тысяч гектаров земли.

Это означает:

-для ногайцев радикальное изменение этнодемографической карты территории исконного проживания этноса. В перспективе, наряду с угрозой постепенного отморжения кутанов вследствие заселения их горцами, возникает реальная опасность более быстрой аварской колонизации территории;

-для нижне-терских казаков появление именно Южно-Сухокумска аварцев представляется ни чем иным, как сознательным созданием руководством Дагестана мощного приграничного буфера, способного отделить Кизлярщину от Терского казачьего войска, Ставропольского края, России;

-для самих кварельских аварцев данный вариант едва ли приемлем, ведь их, жителей горных долин, помещают в совершенно пустынную, степную зону, резко отличающуюся по климату, условиям труда.

На практике реализация проекта приведет еще к более сложной, негативной картине. В определенной властями степи живет сегодня всего несколько десятков семей кварельских аварцев. Получив ссуды на переселение в достаточно крупных размерах, они продолжают жить на прежней территории, но при этом скупают дома и землю близ Кизляра и Тарумовки, тем самым меняя этнодемографический состав населения на Нижнем Тереке.

В сознании местных русских, казаков зреет вполне естественное негодование: почему кварельцев не приглашают в аварские районы, более подходящие для жизни переселенцев, тем более, что по программе «Горы» для этого выделены большие средства? Почему мигранты получают финансовую поддержку и льготы, в то время как отъезжающее из Дагестана славянское население не получает абсолютно никакой помощи ни со стороны Дагестана, ни со стороны России? Не означает ли данная «кварельская» переселенческая программа шагом к окончательному вытеснению коренных жителей с данной территории

Третий фактор — это «проблема Каспийского моря».

Браконьерство приняло значительный размах (всего по республике по Тереку и побережью Каспия ежегодно только осетровых у браконьеров официально изымается более 50 тонн). Разбалансирован весь механизм местного рыболовства: цеха по переработке рыбы Крайновского рыбокомбината простаивают из-за отсутствия рыбы. В то же время отдельные колхозы приступают к строительству собственных перерабатывающих малых предприятий, так как сдавать лов в виде сырья комбинату становится невыгодным. Расхищение рыбных богатств Терека может принять беспрецедентные масштабы [106] . Раздражающим фактором, видимо, является и то, что все органы, осуществляющие лов рыбы, практически безраздельно находятся в руках аварцев. Для местного русского населения в деле лова создается масса препятствий.

Однако есть аспект проблемы, который сегодня лишь обозначился, но в перспективе способен вызвать большое региональное потрясение. Уровень моря продолжает увеличиваться, что уже сейчас грозит затоплением десятков тысяч гектаров. Правительство России уже выделило большие суммы на возведение платин и отводных сооружений. По поводу реализации программы между русским, казачьим, словом, старожильческим населением и горским, главным образом, аварским и даргинским, возникло жесткое противоречие: последние заинтересованы в сохранении кутанов и потому настаивают на реализации крупномасштабных оградительных работ; старожилы подчеркивают, что и в прошлом данные территории поглощались морем, что именно здесь идут на нерест наиболее ценные породы рыб, и возведение платин будет губительно для Каспия.

Мы обозначили лишь один сгусток противоречий. Есть, к сожалению и другой, требующий тщательной прогностической проработки. По мнению некоторых экспертов, уровень моря еще поднимется значительно, в результате чего окажутся затопленными десятки сел. В этих условиях неизбежно возникнет вопрос: куда размещать население затопляемой зоны? Значительная часть, до 70-80% жителей, составляют представители горских национальностей. Их перемещение в близлежащие Кизляр и Тарумовку неизбежно будет означать дальнейшее изменение этнодемографического состава региона, вытеснение коренного населения со всеми вытекающими последствиями.

Четвертый фактор — нарушение сложившегося веками «экологического климата», устоявшегося порядка жизни. Из поколения в поколение люди здесь учились друг у друга садоводству и виноградарству, ремеслам и хлебопашеству. Переселенцы — люди со своими устойчивыми привычками, понятиями о форме добывания хлеба насущного пытаются сейчас навязать их местному населению и диктовать свои условия. За какое-то десятилетие произошла ломка устоявшегося порядка. Старожилы никогда прежде «не видели такой картины: в четыре-пять часов вечера, еще добрых четыре часа светового летнего дня, а на улицах южного, почти курортного города с его рыбными базарами — абсолютно пустынно. Люди боятся выходить, потому что в это время могут спокойно затащить в машину, обстрелять» [107].

Именно под влиянием указанных выше причин идет массовый отъезд из региона русских, казаков, армян и др. Это своеобразная реакция протеста против нарастающих негативных тенденций. В то же время отъезд представляет собой пассивную форму политизации населения. Переоценка значения миграции способна привести к ложным заключениям о перспективах дальнейшего политического развития.

Налицо тенденция самоорганизации населения, создание им собственных общественно-политических формирований. Хотя здесь, как и по всей России, имеются свои социал-демократы, и др., наиболее значимыми в регионе являются три политических субъекта: терское казачество, славянское движение «России» и Коммунистическая Партия Дагестана.

III

В октябре 1990 года был проведен круг, на котором провозглашено возрождение Кизлярского отдела Терского казачества. В него вошли казаки Кизляра, Кизлярского и Тарумовского районов, ряда сел и деревень Нижнего Терека. Это явилось закономерным этапом процесса становления гражданского общества в Дагестане. Летом 1993 года отдел был преобразован в Кизлярский округ Терского Казачьего войска.

Прежде всего следует остановиться на характеристике социальной базы возрождающегося казачества.

Безусловно, за годы советской власти стерлись границы между казачеством и остальным русским населением. Этому способствовал целый ряд факторов:

-в 70-80-е годы Кизляр превратился в мощный центр машиностроения и металлообработки. На построенных высокотехнологических объектах, имеющих военно-стратегическое значение, трудятся сотни людей, оставивших сельское хозяйство и ставших квалифицированной рабочей силой;

-формы колхозно-совхозной собственности и соответствующая им организация труда «уравняли» казаков с переселенцами пореформенной волны;

-Отечественная война унесла более 30% коренного населения региона, причем 90% погибших были выходцами из казачьих станиц Александроневской, Карабаглинской, Алесандрийской, Цветковки, Ново-Серебряковки, Старо-Серебряковки.

Сегодня трудно определить численность потомственных казаков. По оценкам экспертов, собственно имеющей казачьи корни является лишь небольшая часть населения региона — 12-15%. Однако следует подчеркнуть, что социальная база казачества значительно шире. Это обусловлено целым рядом причин, игнорирование которых может привести к серьезным просчетам при прогнозировании политической обстановки как в регионе, так и в Дагестане.

Во-первых, все местное сельское население несомненно составит социальную базу возрождающемуся казачеству, поскольку увидит в нем определенную форму защиты своих интересов. Именно подобный мотив определит уничтожение границы между «родовыми», «потомственными» казаками и теми, кто до того к казачеству не имел никакого отношения. Это было четко отражено в принятой на Втором Большом Кругу Союза. казаков резолюции «О казачьем землепользовании». В ней подчеркивается, что казачество «считает необходимым соединение общинного хозяйствования с современными сельскохозяйственными технологиями, возвращение к понятию юртовых земель (принадлежащих хутору, станице) с их общинным обихаживанием лесов, выпасов, рек и водоемов, мостов и дорог. Это не исключает, а способствует развитию семейного (надельного) землепользования, кооперативных объединений и акционерных обществ с непременным условием, что земельный надел, в любых формах обладания им, остается в руках работающих, передается по наследству и может быть сдан в аренду, но не может быть продан в другие руки, минуя казачью общину. Это положение в значительной мере распространяется и на средства производства. Недопустима передача казачьих земель мигрирующему населению других республик и автономий, продажа их частным, в том числе иностранным лицам, фирмам, кооперативам и акционерным обществам, создаваемым пришлым населением… Конкретные формы земледелия должны определить сами казаки, а закон, учитывая их мнение, обеспечит условия для свободного и творческого хозяйствования, охраны прав земледельцев, будет способствовать его социальной защищенности в условиях рыночной экономики» [108].

Следует отметить, что в июне 1992 года в Дагестане проводился общереспубликанский референдум по двум вопросам — введения поста президента и частной собственности на землю. По последнему пункту жители Кизляра в подавляющем своем большинстве высказались против — 92% (17460чел.) [109]. Это — еще одно подтверждение того, что идеи общественного землепользования, присущие казачьему хозяйственному укладу, остаются в регионе популярными у значительной части населения. Но здесь же можно усмотреть и опасения людей, что приватизация земли повлечет за собой усиление притока аварцев, даргинцев, чеченцев, в результате чего произойдет окончательное изменение этнографической карты Кизлярского и Тарумовского районов.

Речь идет таким образом не только о сохранении казачества как специфической этнической группы на своей территории обитания, но и о защите сложившегося в течение нескольких веков уклада жизни, придающего региону своеобразие, наконец, о предотвращении ликвидации status quo, исторически сложившегося в регионе. «Нынешнее возрождение казачества — это как проснувшийся инстинкт самосохранения России, ее многонационального народа, который сейчас страшно унижен, интересы и права которого ущемляются» [110] .

Подтверждением этого может явиться возрождение в армянских притерских селах собственных казачьих общин. Миграция армян в Притеречье началась около двух веков назад. Центрами обитания армян стали Моздок и Кизляр. В конце XVIII века они составляли 51% (2800 человек) от всего населения двух городов. Переселенцы прибывали на Терек в основном из Карабаха, Кубинского, Дербенского, Бакинского ханств. Численность армян пополнилась за счет выходцев из горского плена (из Крыма, Черкессии, Кабарды, Чечни, Ингушетии, Дагестана). В апреле 1800 года отряд наурских казаков, например, «в карабулакских горах» (пограничье Ингушетии и Чечни) отбил у «толпы, составленной из горских жителей, 57 пленных, большей частью грузин и армян, выведенных скрыто горцами в Анапу и другие места на продажу туркам». Обособившиеся на Тереке армяне сохранили свои хозяйственные занятия, язык, обычаи, что подтверждается разнообразными историческими документами [111].

В настоящее время в Тарумовском районе живет более 600 армян, причем располагаются они компактно в нескольких селах, на 90% моноэтнических по составу [112]. Что заставляет этих армян — около двух десятков человек — записываться в казаки? В прошлом в составе Терского войска имелись армяне. Однако, на наш взгляд, дело не только в традиции. Налицо стремление защитить собственную, сложившуюся в течение двух веков экономическую специализацию. Их не в меньшей степени, чем русских, беспокоит стихийное расширение овцеводства, угроза потравы полей, огородов, виноградников.

В казачество вливается также определенная часть городских «средних слоев», а также рабочих Кизляра. Они приходят сюда отнюдь не «по зову крови», не являются прямыми потомками терских казаков. Это — своеобразная реакция на продолжающуюся «аваризацию» высших управленческих производственных структур города и района, на произвол администраций предприятий, увеличение потока выезжающих в Кизляр лиц даргинской, аварской и других национальностей. В этом проявляется возникшая неуверенность в завтрашнем дне членов коллективов предприятий города.

Первым атаманом Отдела стал тридцатидевятилетний Виктор Федорович Чеботарев, в прошлом кадровый офицер, начальник отдела КЭМЗа. Обладая организаторскими способностями, он смог объединить вокруг себя немалое число инициативных людей, поборников идеи возрождения казачества. В далеко непростых условиях удалось наладить выпуск газеты «Терские ведомости». Но главная заслуга атамана состоит в том, что он сумел наладить регулярную связь между Кизлярским отделом и другими частями Терского Казачьего Войска, установленные контакты позволяют пока еще малочисленному казачеству Кизляра чувствовать себя звеном формирующегося терского казачества — силы, которая в самом ближайшем будущем явится одним из важных субъектов политики всего северо-кавказского региона. Кизлярский атаман стал достаточно влиятельной фигурой в структуре ТКВ.

Летом 1993 года произошла смена атамана. Им стал Эльзон Александр Семенович. Уроженец здешних мест, потомственный казак, он многие годы работал на руководящих постах в системе торговли -директором торгового объединения, в настоящее время руководителем торгово-коммерческого центра. Непосредственно участвовал в возрождения Кизлярского округа, был казначеем отдела, кошевым атаманом. Появление нового сорокасемилетнего атамана — это не просто перестановка кадров в руководстве Кизлярского округа Терского Казачьего Войска. Можно говорить о начале процесса вливания в казачество местной интеллектуальной элиты, лиц обладающих опытом политической и хозяйственной работы, юристов, журналистов. Совершенно очевидно стремление казачества перевести деятельность своего правления на профессиональную основу (данный процесс идет сегодня не только в Кизляре, но и в других округах ТКВ, что несомненно, будет оказывать влияние на политические установки и поведение возрождающегося нижне-терского казачества).

Сначала было несколько попыток разработать собственный устав, уложение [113]. Однако, позднее казаки пришли к мнению, что как отделу, так и всему ТКВ, следует придерживаться программных документов Союза казаков. На это следует обратить внимание, поскольку в настоящее время руководство Дагестана стремится принять свои собственный закон о реабилитации казачества, и в этой связи будет предпринять попытка предложить казакам Кизляра разработать местные, республиканские уставные документы. На это последние не пойдут, поскольку считают себя неотъемлемой составной частью российского казачества. Никаких «дагестанских казаков» нет и не может быть, стремление доказать обратное вызовет лишь отчуждение и развитие сепаратистских настроений у населения.

Кизлярские казаки, как общественно-политическая организация, провели уже достаточно большую работу по восстановлению исторической правды о казачестве, возрождению вековых традиций, общинного хозяйствования, любви, верности и преданности отечеству, межнациональной дружбы, веротерпимости, соблюдения нравственных, бытовых устоев семьи, обычаев, обрядности казаков Нижнего Терека:

-прежде всего организовано издание газеты «Терские Ведомости» (тираж 2 тыс. экземпляров);

-в конце сентября 1991 года состоялось открытие Кургана Памяти казаков, павших за спасение отечества — насыпного холма, поднятого по старинному обычаю как памятник всем погибшим казакам во все времена. На торжественной церемонии были представители всех возрожденных отделов ТКВ, других казачьих войск России [114];

-руководство казачества понимает, что для его консолидации как политического массового движения необходимо не только возрождение Нижне-терское и гребенское казачество на территории Дагестана вековых традиций, но и введение символики и атрибутики, позволяющей членам движения выделиться из общей массы населения: казачий круг, другие мероприятия с участием казачества начинаются ныне с внесения голубого бархатного полотнища Кизлярского округа, исполнением гимна;

-осенью 1992 года в Кизляре была открыта православная воскресная школа для юных казачат. В ней знакомят детей с историей края, бытом казачества, им преподаются Слово Божье и старославянский язык, домоведение (включающее животноводство и земледелие), ведется военно-спортивная и медицинская подготовка и т.д. Судя по откликам учащихся, довольны: «Мне нравится эта школа, потому что здесь учат как быть казаком, хорошим хозяином и никого не бояться», — говорит Н.Денисенко. В. Чиговцев ходит туда, «потому, что в ней учителя добрей, чем в простой школе. Мне нравится отец Геннадии. Мне нравится дядя Саша. Мне хочется, чтоб в школе были кони» [115] . В будущем планируется также создание казачьей гимназии.

Округ формирует свою структуру из казачьих общин, населенных пунктов, территориальных отделов. В большинстве населенных пунктов Тарумовского и Кизлярского районов уже возникли казачьи подразделения. В 1992 году Округ, как и все Терское Казачье Войско, провел регистрацию казаков. Руководство Округа начинает вмешиваться в регулирование социальных процессов, руководствуясь нормами традиционного права, работавшего здесь в течение нескольких веков.

При этом казачество достаточно реалистично оценивает свои возможности. Здесь, пока не идет речь о создании каких-либо параллельных структур или установлении полной казачьей власти, как это имеет место сегодня на Дону.

Главное внимание казачество уделяет сельскому хозяйству, решению земельного вопроса, понимая, что с развитием деревни в зоне Нижьего Терека только и возможно подлинное возрождение Кизлярского (гребенского) казачества.

Власти в Кизляре в этом вопросе идут навстречу чаяниям людей. С марта 1991 года в районе проделана работа по распределению земель. У колхозов и совхозов было изъято 26,5 тыс. гектаров неиспользуемых и нерационально используемых земель. В ведение сельских Советов для развития индивидуальных хозяйств и присельских пастбищ передано 24,4 тыс. гектаров сельхозугодий. Под коллективное садоводство и огородничество в пригороде. Кизляра по долгосрочной аренде и в постоянное пользование выделено около 1730 гектаров (следует отметить, что в этом направлении сделаны лишь первые шаги. По оценкам руководства Кизляра, чтобы снять продовольственные трудности по самым минимальным подсчетам городу необходимо не менее 3 тысяч га для организации подсобных хозяйств, не менее 600 га — под пастбища и сенокосы, не менее 500 га дополнительно для коллективного садоводства и огородничества, индивидуального строительства и создания мелких городских агрофирм по типу, ассоциации фермерских хозяйств [116].

При этом казаки никоим образом не выступают за передачу земли в полную частную собственность. В соответствии с традицией Кизлярский Округ отстаивает лишь «внедрение коллективных и индивидуальных форм казачьего общинного самоуправления и хозяйствования».

Нижне-терское казачество достаточно сдержанно относится к попыткам руководства России ускорить процесс становления казачества прежде всего как служилого сословия, о чем свидетельствует мартовский указ президента Б.Ельцина. Будучи еще слабым и неорганизованным, при форсированной милитаризации, оно оказалось бы в изоляции по отношению к другим этносам северо-кавказского региона. По мнению многих казаков, главная цель состоит не в спешном формировании полков, а в восстановлении той социально-экономической среды, которая собственно и способна возродить казачество так таковое.

Это отнюдь не означает, что полностью снимается с повестки дня вопрос об обретении казаками оружия. В самом деле, в Дагестане у отдельных этносов (аварцев, кумыков, лакцев, лезгин) в той или иной форме существуют организованные группы боевиков. У некоторых — просто высокий уровень оснащенности оружием всего населения (чеченцы-аккинцы). Рядом — Чеченская Республика, где вооруженные формирования находятся практически на легальном положении. В этих условиях вопрос может быть поставлен двояко: либо принять жесткие меры по изъятию у всего населения региона оружия, либо разработать программу по упорядоченной передаче и казачеству определенных видов оружия. Первое едва ли можно реализовать. Второй путь представляется более реальным, поскольку вел бы к повышению ответственности руководителей казачества. Пока же идет скрытое «соревнование» отдельных национальных групп в приобретении и накоплении различных видов оружия, причем казачество в этой «гонке» является одним из отстающих и потому самых уязвимых в регионе.

Нижне-терское казачество считает себя самостоятельным субъектом в складывающейся политической системе Дагестана, что предполагает его «участие в избирательных и других общественных кампаниях, выдвижение кандидатов в народные депутаты, организованное объединение всех казаков-депутатов, направление их деятельности в защиту интересов казачества, обновления общества» [117].

Существует одно обстоятельство, которое неизбежно будет консолидировать вокруг казачества значительную часть населения региона. Чтобы отстоять свои права — сохранить региональную производственную специализацию (виноградарство, овощеводство), предотвратить все усиливающуюся миграцию аварцев, даргинцев и других народов, спасти имеющиеся высокотехнологические предприятия в системе промышленного комплекса Юга России и т.д. — местному населению необходимо добиваться широкой автономии. В условиях разворачивающегося процесса борьбы отдельных этносов за федерализацию республики у русских, армян, представителей других национальностей имеется лишь один вариант — консолидироваться вокруг казачества как коренного народа Кавказа, имеющего равные права на создание на территории Тарумовского и Кизлярского районов национально-территориального образования (как того хотят ногайцы, кумыки, лезгины и другие). Любое иное, скажем, русское национально-территориальное образование, не будет принято ни одним другим этносом на Северном Кавказе.

Славянское движение «Россия» было создано в июле 1992 года. Его появление, согласно принятым программным документам, вызвано тем, что «сложившаяся политико-государственная, социально-экономическая ситуация, обострение национальных конфликтов, распри и раздоры между народами болезненно отзываются на «русском вопросе» в Республике Дагестан… Политика существования малочисленных народов за счет больших привела к удару по духовности славянского и русско-языкового населения России, угрожая их генетическому существованию» [118].

Лидером движения «Россия» является Сергей Григорьевич Синицын. Он родился в 1962 году. Получив высшее техническое образование и специальность инженера-электрика, в течение десяти лет был на комсомольской работе, в том числе первым секретарем Кизлярского горкома комсомола. Имеет большой опыт политической и организационной работы. В последние годы вернулся к работе по специальности, в настоящее время является директором городских электросетей.

Появление такого человека во главе новой общественно-политической организации представляется не случайным. Оно отражает процессы, развивающиеся внутри движения «Россия»: к руководству приходят руководители отдельных предприятий города, предствители высшего и среднего звена управленческих кругов. Многие из них в силу целого ряда обстоятельств не могут открыто поддержать казачество, войти в его состав. Однако, будучи близкими по своими политическим и идеологическим установкам, они не нашли другой формы самоорганизации, кроме «славянского движения», подчеркивающего в качестве первостепенных вопросы отстаивания интересов казаков, как коренного этноса, и русских (славян), как этнической группы, на протяжении длительного исторического времени обживавшей эту землю вместе и наряду с казаками.

В настоящее время в движение входит более двадцати трудовых коллективов города, а его опорой стали практически все руководители предприятий из представителей русских и казаков, что способно обеспечить сразу (в отличии от Кизлярского Округа ТКВ) движению значительную материальную базу.

В хозяйственно-экономической деятельности «Россия» ориентируется на «исторический уклад жизни славянских народов — свободу выбора тех форм хозяйствования, которые позволяют наиболее полно удовлетворить материальные и духовные потребности каждого человека и государства в целом; изучение и устранение причин, способствующих вынужденной миграции коренного населения из этнического центра Нижнего Терека и русско-язычного населения Республики Дагестан; создание социально-экономических условий, правопорядка для спасения исторически сложившегося этноса в населенных пунктах Нижнего Терека».

«Россия» планирует в социо-культурном и просветительном плане «возрождать традиционный быт, культуру исторически сложившегося этноса Нижнего Терека на основе приобщения к духовным ценностям, к исторической памяти, к гордости за родную землю» [119].

Появление Славянского движения свидетельствует о нарастающей политизации всего русскоязычного населения Кизлярского и Тарумовского районов. Необходимо обратить внимание на намерение организации поддерживать казачество как коренной этнос на территории Дагестана, идти с ним вместе с одной политической платформой.

«Россия»намерена проводить курс «на реальное самоуправление территорией», добиваться «самостоятельного представительства членов в органах государственной власти и местного самоуправления для сохранения исторически сложившегося территориально-экономического уклада, быта и культуры коренного населения Нижнего Терека» [120].

Следует отметить, что по мере ухудшения положения русского и казачьего населения в регионе радикализм установок движения нарастает: если раньше в основном говорилось о придании Кизлярщине большей самостоятельности, то после событий 24 июня 1993 года (о которых речь пойдет ниже) «конечной целью движения» было названо обретение Кизлярским округом особого статуса «с последующим переходом под юрисдикцию Ставропольского края» [121].

Коммунистическая партия Дагестана была восстановлена летом 1992 года.

В Кизляре имеется целый ряд крупных промышленных предприятий, на которых в прошлом были достаточно сильные организации коммунистов. Если в период перестройки значительная часть квалифицированной рабочей силы поддерживала демократов, то теперь подавляющая масса научно-технических работников предприятии, подвергнувшихся конверсии, составляет потенициальную социальную базу коммунистов. Превращение КПД в массовую будет зависеть во многом также от внешнего фактора — развития политической ситуации в России. Если по каким-то причинам там не произойдет развития коммунистических организаций, в исследуемом регионе данная масса людей будет искать другие формы самоорганизации, вольется в казачество, в «Россию» и т.д.

Различие между коммунистами, с одной стороны, и казаками, славянским движением «Россия», с другой — заключается не только в теоретических подходах, но и в определении будущего статуса Кизлярщины: если вторые как минимум требуют предоставления ей статуса национально-территориального образования, то первые не идут дальше предания ей «особой социально-экономической зоны с учетом интересов терского коренного населения» [122] , пугая югославским опытом, опасностью «размежевания России, Дагестана на удельные национальные и территориальные княжества, мелкие государства, как продолжения прямого пути к порабощению народов СССР» [123].

Горское население в Кизляре, во многих селах района организовано в национально-культурные центры, другие формирования, входящие в качестве составных частей в республиканские организации. В частности, работает кизлярский Высший Совет Народного Фронта им.Имама Шамиля. Все региональные структуры связаны со своими махачкалинскими центрами. Это порождает у отдельных лидеров национальных движении Дагестана планы «передела» власти в Кизляре: сегодня, еще задолго до выборов, имеют место случаи посещения активистами того или иного движения аварских, даргинских аулов, ногайских сел с целью внушить местному населению идею о необходимости «свалить русскую власть в Кизляре». Попытка ее реализации может очень быстро привести к взрыву обстановки в регионе.

Фиксация существующих гражданских формирований даст лишь абстрактную, статичную картину, если не иметь представления о сложившейся обстановке в течение 1993 года.

Напряженность стала нарастать с весны. В известной мере этому способствовал указ Президента Б.Ельцина, предусматривающий создание казачьих воинских формирований. Им воспользовались некоторые политические деятели Дагестана для нагнетания популистских настроений. Так, лидер фронта им. Шамиля Г.Махачев объявил о снятии моратория на свою деятельность, установленный им же самим и поддержанный властями республики, и провозгласил «новые, более высокие по статусу политические цели и задачи фронта» [124].

Жителей Кизлярщины скалыхнуло обращение председателя Духовного правления мусульман Дагестана муфтия аль-Хаджи Саидахмада Дарбишгаджиева с просьбой «в срочном порядке рассмотреть вопрос о переносе выходного дня с воскресенья на пятницу» [125]. Оно совершенно игнорировало пусть деформированный, но еще существующий этнодемографический состав населения региона.

Ситуация в регионе быстро стала принимать крайне острый характер. В Кизляре и на его окраинах проходили сходки группировок горцев как местных, так и из других городов Дагестана с целью раздела сфер влияния и объектов вымогательства. Группировки стали действовать почти открыто, парализуя торговые, коммерческие и производственные структуры. Ночная стрельба из автоматического оружия, дневные гонки иномарок по улицам города терроризовали население [126] .

В начале июня до вооруженного конфликта между казаками сел Брянск и Тушиловка и аварцами, стремящимися установить в них свое влияние, оставались считанные секунды: 100 хорошо вооруженных боевиков сделали попытку захватить эти два села. Им противостояли 150 вооруженных кто чем казаков. Вызванные из Кизлярского РОВД БТРы подошли как раз к тому времени, когда конфликт локализовался: боевики не пошли на вооруженное столкновение [127].

24 июня 1993 года колонна из более семидесяти автомашин (преимущественно иномарок) двинулась из Махачкалы в Кизляр, минуя все милицейские посты, без каких-либо серьезных задержек. Прибыв туда, она блокирует центральную улицу города, захватывает здание Горсовета, наконец, берет в качестве заложников трех человек. Всей операцией руководил М.Хачилаев, председатель Лакского Народного Движения.

Было выдвинуто требование: незамедлительно выпустить двух лиц, находившихся под следствием, вывести части российского спецназа из города. Имеется одна деталь, которая превращает все произошедшее, с одной стороны, в акцию запугивания, демонстрации силы; с другой — в политический фарс. Дело в том, что произошла из государственных органов «утечка информации»: задолго было известно, что именно в этот день должен произойти вывод частей спецназа и определена дата освобождения указанных лиц из-под стражи. «Захват» города и заложников ничего не менял, все шло по графику, но нападавшие стрельбой вверх, ездой на больших скоростях по городу, освобождением заложников придали своей акции характер победы [128].

Данные события были восприняты русскими и казаками как «сценарий геноцида православного населения» [129], очень напоминающий прелюдию драмы, разыгравшейся на Сунже весной 1992 года, те же наезды автомашин, угрозы, запугивание и то же безмолствование правоохранительных органов [130]. Там это завершилось кровопролитием и почти полным исходом казачьего и русского населения из обжитых мест.

Произошедшее всколыхнуло все терское казачество и консолидировало его. 31 июля около 500 казаков съехались в Кизляр на Большой Чрезвычайный Круг ТКВ. В ходе его работы выявились две тенденции: одни требовали незамедлительных военных действий по отношению к обидчикам русскоязычного населения, другие, кто трезво оценивал обстановку, предлагали иные, неиспользованные еще в ходе борьбы казаков за свои права методы. Было решено «использовать предварительно все формы мирного характера», «заявить о себе», «сказать, что это мы — терские казаки» [131].

17 августа казаками Пятигорского округа ТКВ была проведена акция по блокированию транспорта, следующего в республики Северного Кавказа по железной и автомобильной дорогам в районе Минеральных Вод. Казаки определили задачи этой акции так: в связи с неоднократными обращениями к президенту РФ, правительствам России и республик Северного Кавказа, Верховному Совету России, которые до сих пор полностью игнорировались, осуществить предупредительную акцию с целью привлечения внимания госструктур к проблемам и положению славянского населения на Северном Кавказе, к реализации указа о реабилитации казачества. Попытка части казаков, властных структур, правоохранительных органов отговорить от такой формы проведения акции успехом не увенчалась. 7 августа с 6-20 до 9-05 в районе железнодорожного парка Минвод живая цепочка из казаков, сидящих на рельсах, остановила семь пассажирских и пять товарных поездов. Экономический ущерб только по Минералводскому отделению дороги составил 75 миллионов рублей [132] .

Указанные события будут влиять на многие процессы, происходящие в северо-кавказском регионе и далеко за его пределами:

-в Оренбурге в начале октября 1993 года состоялся III Большой круг союза казаков, на котором была выражена готовность всеми имеющимися способами оказывать взаимопомощь любой из частей казачества. Прежде всего речь идет о терском казачестве ;

-произошла консолидация Кизлярского Округа ТКВ и ногайского общества «Бирлик». Между ними в 1989 году развивались интенсивные контакты, завершившиеся подписанием Декларации о самоопределении коренных народов Ногайской степи, в которой предполагалось «восстановить территориальную целостность Ногайской степи», создать «национально-государственное образование ногайцев и терского казачества в статусе республики в пределах Ногайской степи, в составе РСФСР» в случае провозглашения Дагестаном суверенитета [133].

Позднее возник период отчуждения и недовериями между двумя организациями из-за возникшего спора о формах присоединения к Ставрополью (ногайцы настаивали на своей национально-территориальной автономии, казаки считали это неприемлемым). Теперь обе стороны вновь пришли к согласию на платформе полного неприятия навязанного властями Дагестана пути решения проблемы кварельских аварцев, а также необходимости проведения действенных мер в борьбе с преступностью. В обращении к народам Дагестана ногайский лидер Б.Кельдасов и атаман А.Эльзон 17 октября 1993 года писали: «Мы уведомляем неоднократно правительства России и Дагестана о сложившейся ситуации и о нашем критическом положении. Теперь мы вынуждены приступить к другим формам отстаивания своих жизненных интересов… Мы не просились в Дагестан и не ставим вопрос о выходе, но наши жизненные интересы должны быть защищены республиканскими властями» [134].

В этих кризисных условиях особый интерес должны вызывать не только позиции отдельных политических формирований, но и установки местной законодательной и исполнительной власти.

Люди, возглавляющие различные государственные управленческие структуры, обладают достаточным опытом, пользуются авторитетом населения. Типичным представителем истеблишмента является Вячеслав Степанович Паламарчук, 1945 года рождения, потомственный кизлярец. Окончив МТИПП получив специальность инженера механика, он многие годы работал в экономических и государственных структурах Кизляра: был руководителем предприятия по производству хлебопродуктов, маслозавода, мясокомбината, являлся заместителем председателя исполкома по вопросам экономики, в течение последних восьми лет — председатель Горисполкома. Опытный управленец, он знает психологию и интересы практически всех слоев местного общества.

Вместе с тем местный государственный аппарат находится в очень тяжелом положении:

-прежняя сила, которая привела его к власти, КПСС, перестала существовать. Пока он балансирует между указанными выше политическими организациями и старается поддерживать стабильные отношения с республиканским центром. Делать это становится все труднее.

Казаки, движение «Россия» все более настоятельно выражают требования создания здесь национально-территориального образования. Как подчеркивал представитель Кизляра на съезда народов Дагестана осенью 1992 года А.А.Паськов, «ограничиваться социально-экономическими мероприятиями в стабилизации обстановки невозможно. Нужны политические гарантии и они должны быть заложены в конституцию» [135]. По мнению специалиста райкомзема Ф.Шатова, «если этнос численно составляет 75-85% от всего населения, он может пережить инородные включения, но если этнос разбавлен до 50%, то он распадается и гибнет. Вот на этой отметке оказался этнос села, к этой роковой отметке подбирается и город… Нельзя ни под каким предлогом разбавлять этнос, его нужно строго дозировать. Поэтому решение этнических проблем дело самих представителей этноса и вмешательство в это деликатное дело политиков центральных органов приведет лишь к катастрофе. Единственное, что требуется от верховного руководства, это узаконить право этноса на самоуправление, самостоятельно решать кадровые вопросы, право владения и пользования землей, право на жительство или лишения этих прав тех, кого посчитает нужным местное самоуправление» [136].

Махачкала идею самоуправления и тем более создания национально-территориального образования полностью отвергает, смешивая его с проблемой сохранения территориальной целостности Дагестана. По словам председателя Государственного комитета по национальной политике и внешним связям РД М.М.Гусаева, «Дагестан не имеет ни к кому территориальных притязаний. Мы суверенное государство в составе Российской Федерации не позволим никому, в том числе казачеству, как и другим общественным формированиям и организациям предъявлять какие-либо ультиматумы, связанные с территориальной целостностью нашей республики. Левобережье Терека — это неотъемлемая часть Республики Дагестана, где, как и в других регионах Дагестана, мы гарантируем все права русскому и другим народам. Так что могу назвать бредовыми, от кого бы ни исходили, идеи о переходе какой-либо части республики под другую юрисдикцию. Это однозначно, другой позиции быть не может… Мы обречены жить в единой республике Дагестан единой семьей представителей всех народов» [137].

С этим едва ли сможет согласиться коренное население Кизлярщины. Даже не ставя под вопрос единство Дагестана, трудно представить возможность проживания «единой семьей», поскольку республика в этническом плане не представляет собой монолитного государства. Дагестан следует рассматривать исключительно как сумму этносов, где каждая единица должна являться полноправным субъектом системы. Если эта аксиома будет нарушена, если ускорение развития одних этносов за счет других будет оставаться нормой, если в новых рыночных отношениях будут чиниться препятствия для формирования имущих слоев, буржуазии, у одних народов и одновременно создаваться условия на их же территории для возникновения торгово-предпринимательских кругов других этносов и т.д., сепаратизм будет неизбежной реакцией, способной привести Дагестан действительно к катастрофе.

Стремительный рост преступности привел к отчуждению граждан от власти, к все большему неверию в способность местных правоохранительных органов навести порядок. В самом деле, из расчета числа преступлений на 10 тысяч человек. Кизляр сейчас занимает в республике второе место после Махачкалы по преступности. За 1992 год произошел рост преступности на 27,9%, в том числе уменьшенных убийств — на 100%, угонов автотранспорта — на 100%, квартирных краж — на 57% [138].

Преступность обрела организованные формы, бандитские группировки, как правило, хорошо оснащены автотранспортом, оружием, средствами связи и официальным прикрытием каких-либо частных предприятий. Очень мобильные, такие группы, начиная с мая 1993 года постоянно проводят свои разборки в г. Кизляре, приезжая сюда из других городов Дагестана и деля с местными рэкетирами объекты грабежа и вымогательства. В результате засилья Кизляра преступными группировками, действующими почти открыто, парализуется работа торговых коммерческих и производственных структур, терроризируются руководители и члены их семей. В ночное время улицы города фактически отданы во власть хулиганов и бандитов, демонстрирующих свою силу стрельбой из автоматического оружия и гонками иномарок.

Деятельность организованной преступности заметно политизируется путем выдвижения претензий на власть, чему ярким примером служит захват 24 июня 1993 года в здании Кизлярского горисполкома заложников, и приобретает националистическую окраску, когда почти каждому более или менее решительному шагу начинает препятствовать какой-либо фронт или движение. Указанные события были квалифицированы атаманом Кизляра М.Горбуновым как «репетиция преступного мира к полному захвату города и вытеснения русскоязычного населения» [139].

Местная милиция оказалась не готова к пресечению организованных действий преступных лиц и групп. Правоохранительные органы в силу своей разобщенности и слабому взаимодействию не смогли выступить организованно и оперативно против преступного мира единым фронтом. В их работе ряд просчетов и недостатков, причинами которых в одних случаях является непрофессиональность и некомпетентность, а в других — прямые нарушения дисциплины и долга. К примеру, проявлением этого может служить тот факт, что число нераскрытых преступлений по Кизляру в два раза превышает аналогичный показатель по любому городу Дагестана [140].

События 24 июня 1993 года, когда стражи порядка практически устранились и не сделали ничего, чтобы как-то обуздать налетчиков-боевиков, подняли критику местных правоохранительных органов на новый уровень: если в прошлом их «журили» за низкую раскрываемость преступлений и т.д., то теперь был поставлен вопрос, прежде замалчиваемый — о сложившемся национальном составе милиции. Люди стали требовать от исполкома горсовета пересмотреть кадровый состав органов правопорядка и усилить их представителями коренного населения, в том числе и таможенную службу [141].

Нижне-терское и гребенское казачество на территории Дагестана Местная власть, руководство Кизляра, Тарумовского и Кизлярского районов понимают всю остроту создавшегося положения. Выход они видят в следующем:

-в укреплении связей с различными регионами России, прежде всего со Ставропольским краем. В частности в октябре 1992 года был подписан «Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи между г. Кизляром республики Дагестан и г. Буденновском Ставропольского края» [142]. Аналогичное соглашение было заключено между Тарумовским и Нефтекумском районами». Наконец, 20 августа 1993 года вступил в силу «Договор о дружбе и сотрудничестве между Республикой Дагестан и Ставропольским краем» [143].

В целом необходимо признать, что процесс экономической интеграции идет медленно. Руководство Ставропольского края, в том числе непосредственно прилегающих к Дагестану районов, относятся к этому вопросу, не просчитывая до конца всех возможных последствий. Отношение к Кизлярскому и Тарумовскому районам как к утраченному Россией краю может способствовать дестабилизации обстановки во всем регионе. Дело в том, что любая, даже символическая помощь Ставрополья существенно влияет на самочувствие нижне-терского казачества, всего русского и русскоязычного населения как в Кизляре, так и всем Дагестане;

-на основании принятого первого сентября 1993 года правительством Дагестана постановления «О мерах по стабилизации социально-экономической и общественно-политической ситуации в гг.Кизляре, Южносухомске, Кизлярском, Тарумовском и Ногайском районах» был разработан комплекс мероприятий, в частности, решено образовать «Координационный Совет по Северному региону из числа руководящих работников республики, региона, депутатов разных уровней, представителей общественно-политических организаций», «завершить работу по укреплению и техническому оснащению правоохранительных органов», «выделить 37 миллионов рублей Кизлярскому ГОВД на строительство и реконструкцию помещений для размещения батальона патрульно-постовой службы милиции», создать фонд «Стабилизация» в г. Кизляре, рассмотреть предложение «О возможности и целесообразности придания Северному региону Дагестана статуса особой социально-экономической зоны», «определить перечень приоритетных программ развития народного хозяйства» и «обеспечить предоставление инвестиционных кредитов» [144].

Нетрудно сделать заключение, что данные меры без наделения местной власти законодательными и исполнительными полномочиями в рамках национально-территориального образования, носят технократический характер, не устраняют, а лишь ослабляют на какое-то время указанные выше негативные процессы, не исключают возможность социального взрыва, за которым вполне обосновано можно прогнозировать ход событий по «абхазскому», «ливанскому» или какому-либо еще не менее кровавому варианту.

В ближайшем будущем нельзя исключить кризиса местных структур власти: им придется выбирать между лояльностью к республиканскому руководству, твердо стоящему на позициях унитаризма, и поддержкой новых местных гражданских формирований. Если они выберут первое, их устранение будет лишь вопросом времени. Единственным путем выживания для них является интеграция с новыми субъектами политической системы региона.

Ключевым вопросом, вокруг которого в самом ближайшем будущем развернется острая борьба между Махачкалой и Кизляром, будет проблема статуса последнего. Современное городское и районное руководство (вместе с Кизлярским Округом, «Россией», коммунистами) начинает все более осознавать, что без обретения прав на законодательную деятельность на местном уровне и контроля над всеми структурами исполнительной власти в регионе обеспечить жизненный уклад, хозяйственно-производственную специализацию коренного населения не удастся. Речь неизбежно должна идти о создании национально-территориального образования. Как отмечал в своем выступлении на XIX сессии ВС Дагестана председатель горсовета Кизляра В.С.Паламарчук, одним Из наиболее существенных недостатков проекта новой конституции республики является то, что «в нем не нашли отражения попытки федерализации республики. Но по нынешней деятельности национальных движений можно предположить, что этот вопрос будет раз за разом подниматься под воздействием различных, в том числе и коньюктурных соображений. Мы считаем, что было бы правильным для выработки компромисса возвратить в проект Конституции предложенное в одном из его вариантов положение о возможном создании национальных районов, поселков и сельских советов» [145] .

Отказ нынешнего руководства Дагестана учитывать реалии современной ситуации усиливает стремление отдельных этносов, в том числе нижне-терского казачества, создать собственные национально-территориальные автономные образования и тем самым заложить правовую основу защиты своих интересов.

Заключение

Из проведенного нами анализа считаем необходимым сделать следующие выводы:

-казачество на Нижнем Тереке представляет собой народ, проживающий на собственной исторически сложившейся территории, являющейся единственным местом на земле, где бы могло происходить его воспроизводство как специфической этнической группы (субэтноса). Все попытки идентифицировать терское казачество лишь со служилым сословием, представить его как реликт, за которым кроме казачьей атрибутики ничего уже нет, ошибочны и ведут к еще большему углублению всех региональных противоречий. Исходная теоретическая посылка ведет и к ложному заключению, что «вот-вот начнется исход остатков русского населения из этих мест». Этого не произойдет, поскольку у остающихся все более укрепляется этническое самосознание, что и рождает их установку на выживание и сопротивление любым попыткам вытеснения;

-нужно учитывать то обстоятельство, что в регионе под влиянием целого ряда факторов будет ускоряться развитие отгонного животноводства, которым занимается преимущественно ногайское и аварское население. Если не предоставить другим группам населения, занимающимся традиционными видами сельского хозяйства (садоводством, огородничеством), гарантированных условий для жизни и труда, конфликтная ситуация в регионе может вскоре привести к взрыву;

-в условиях обострения противоречий между крупнейшими этническими общинами Дагестана все более очевидным становится, что единственным путем сохранения целостности республики может быть ее федерализация. В процессе глубокой реформы политической системы Дагестана необходимо рассматривать нижне-терское (гребенское) казачество как полноправного субъекта новой федерации. Если для казачества (как и ногайцев) не будет создано отдельного национально-территориального образования, процесс отделения всего северо-восточного региона от республики станет необратимым. Сейчас еще сепаратизм не достиг «приднестровской» стадии развития, еще возможны компромиссы, однако он нарастает, и следует учитывать фактор времени;

-для того, чтобы проблема отгонного овцеводства не стала источником мощного внутрирегионального напряжения, необходимо уже сейчас создать экспертную группу, включающую специалистов Дагестана, Грузии, Калмыкии, Чечни, Ингушетии, Северной Осетии, Астраханской области, Ставрополья, ногайцев и терских казаков, которая на взаимовыгодных условиях подготовила бы возможность совместной эксплуатации уникальной почвенно-климатической зоны с трехмиллионным поголовьем скота.

Если сегодня, наконец, не признать, что в низовьях Терека в силу целого ряда исторических причин возник народ, обладающий собственным социально-экономическим укладом, обычаями и традициями, собственным говором (диалектом), и, главное, самосознанием; если по-прежнему игнорировать, что в отношении казачества был совершен акт геноцида, заключающийся не только в массовых репрессиях, но и в разрушении социально-экономического уклада и отчуждении среды естественного обитания и воспроизводства этноса, — значит продолжать допускать историческую несправедливость и тем самым углублять конфликты этнополитической ситуации во всем Северном Кавказе.

Девяносто лет назад видный русский ученый, журналист и историк, знаток Кавказа В.Л.Величко писал: «Каковы бы ни были отрицательные стороны казачества и его теперешнего быта, оно представляет положительную русскую силу в крае и песня его далеко не спета, в виду возможных еще в близком будущем осложнений» [146]. Сегодня эти слова вновь обретают свою актуальность.

ИСТОЧНИКИ

1. Пантюхов И.И. О кумыках. Антропологический очерк. Тифлис, 1895, с.16.

2. Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1890, т.Х, с.42.

3. Голованова С.А. Ранние страницы русско-кавказских связей на берегах Терека.- К истории низовьев Терека XIII-XIX веков. Кизляр, 1991, с.7.

4. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., 1906, с.430.

5. Виноградов В.Б. Актуальные проблемы истории низовьев Терского левобережья. — К истории низовьев Терека XIII-XIX веков. Кизляр, 1991, с.6.

6. Гипаев А.И. Генетическое родство вайнахов с терскими казаками. — Справедливость. Грозный, 1990, 13-4, с.17.

7.3ТОЛКС, Владикавказ, 12, с.74.

8. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. T.I, Екатеринодар,1910, с.337.

9. Архив СОНИИ, фонд проф. Кокиева, д.203, оп.1, л.2.

10. Максимов Е. Терское казачье войско. Владикавказ, 1890, с.13.

11.Омельченко И.Л. Терское казачество. Владикавказ, 1991, с.65.

12. Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823 (карта в приложении).

13. Виноградове Б. Хазары — предки терских казаков? — Казачий Терек, ст.Мекенская, 1991, i2(4), с.2.

14.Резолюции Совета атаманов Ставропольского краевого Союза казаков «Об отношении к национальностям» — Казачий Терек, ст.Мекенская, 1991, 18, с. 1.

15.См.: Л.Н.Гумилев. Древние тюрки. Л.,1976.

16. Хазары — предки терских казаков? — Казачий Терек, ст.Мекенская, 1991, 12 (4), с.2.

17. Аджиев М. Русский. Или обрусиный? — Къумукъ иш, Махачкала, 1992, 11(8), с.2; 12 (9), с.2.

18. См.: Татищев В.Н. История Российская, T.I, M., 1962; Карамзин Н.М. История государства Российского. М., 1842; Соловьев С.М. История России с древних времен, М., 1960; Бентковский И.В. Гребенцы. М., 1889.

19. См. Попко И. Терские казаки со стародавних времен. СПб., 1880; Караулов М.А. Можно ли считать решенным вопрос о начале Терского казачества? — Терские ведомости, 1901, 151, 52, 53; Караулов М.А. Терское казачество в прошлом и настоящем. Владикавказ, 1912; Омельченко И.Л. Терское казачество. Владикавказ, 1991.

20. Терские ведомости, Владикавказ, 1912, 1179, с.2.

21. Попко И. Терские казаки со стародавних времен. СПб., 1880, с.13.

22. Круглов Ю. Первый терский атаман — Терский казак. Владикавказ, 1991, 11, с.2.

23. Описание гребенских казаков — в: М.О. Косвен Этнография и история Кавказа. Исследования и материалы. М., 1961, с.246.

24. Кабардино-русские отношения, т.1., с.215-228, 302-306, 313-315.

25. Караулов М.А. Говор гребенских казаков. СПб., 1902.

26. Дударев С.Л. — К истории низовьев Терека XIII-XIX веков. Кизляр, 1991, с.9.

27. Васильев Д.С. Очерки истории низовьев Терека (досоветский период). Махачкала, 1986, с. 22-23, 48-63.

28. Гребенские казаки.- в: Казачий словарь. Справочник. Кливлэнд, 1966, т.1, с.25.

29. ПопкоИ.И. Терские казаки со стародавних времен. Гребенское войско. СПб., 1880, с.21.

30. Козлов С.А. Русское казачество на Северном Кавказе. — Ленинград, 1989, с.13.

31. Всеподаннейший отчет начальника Терской области и Наказного Атамана Терского казачьего войска о состоянии области и войска за 1889 год. Владикавказ, 1891, с.5.

32. История Терского казачьего войска (хронологическая таблица). — Караулов A.M. Терское казачество в прошлом и настоящем. Владикавказ, 1912, с.35.

33. Попко И.И. Терские казаки со стародавних времен. СПб., 1880, с. 249-250.

34. Ткачев Г.А. Гребенские, Терские и Кизлярские казаки. Владикавказ, 1911, с.75.

35. Так обживали Нижний Терек. — Терские ведомости, Светлоград, 1991, 15-6, с.2,4.

36. Все зависит от кизлярцев. — Кизлярская правда, Кизляр, 1991, 1181, с.2.

37. РовинскийА. Хозяйственное описание Астраханской и Кавказской губерний. СПб., 1809, с.445.

38. Васильев Д.С. Очерки истории низовьев Терека (досоветский период). Махачкала, 1986, с.96.

39. Абдулвахабова Б. К вопросу о роли Терского города и Кизляра в торговых связях горновайнахских обществ XVIII-XIX веках. — К истории низовьев Терека XIII-XIX веков. Кизляр, 1991, с.17; РовинскийА. Хозяйственное описание Астраханской и Кавказской губерний. СПб., 1809, с.420.

40.Сотавов Н.А. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII веке. М., 1990, с.143.

41. Юдин П. Записки терского общества любителей казачьей старины. — Владикавказ, 1914.Вып.7, с.27.

42.Описание Грузии и Кавказа из путешествия И.А.Гильденштедта. СПб., 1809, с.21.

43.ВасильевД.С. Очерки истории низовьев Терека (досоветский период). Махачкала, 1986, с.103.

44. Все зависит от кизлярцев. — Кизлярская правда, Кизляр, 1991, с.2.

45. Всеподданнейший отчет начальника Терской области и Наказного Атамана Терскогоказачьего войска о состоянии области и войска за 1889 год. Владикавказ, 1891, с.17.

46. ЦГА Даг. АССР, ф. Кизлярского коменданта, из дел за 1744 год, св.3872, л.101.

47. ЦГА Даг. АССР, ф. Кизлярского коменданта, из дел за 1745 год, св. 3872, д.34.

48. ТкачевГ.А. Гребенские, Терские и Кизлярские казаки. Владикавказ, 1911, с.51-55.

49. Хранящим Россию. — Казачий Терек, ст.Мекентская, 1991, 18,с.4.

50. Служебно-статистический отчет начальника Терской области и наказного атамана Терского казачьего войска. Владикавказ, 1916, с.18.

51. Всеподданейший отчет начальника Терской области и Наказного Атамана Терского казачьего войска о состоянии области и войска за 1889 год. Владикавказ, 1891, с.17.

52. Ткачев Г.А. Гребенские, Терские и Кизлярские казаки. Владикавказ, 1911, с.7,8.

53. Терский календарь за 1892 год. Владикавказ, 1891, с.2.

54. Казаки и земля. — Терские ведомости, Кизляр, 1992, 114, с.2.

55. 3убов П. Картина Кавказского края, принадлежавшего России, т.П, СПб., 1885, с.102-

104.

56. Баласс М. Виноделие в России. Предкавказье. СПб., 1898, с.20.

Нижне-терское и гребенское казачество на территории Дагестана.

57. ЦГА ДАССР, ф.71, оп.1, д. 570, л. 9-13.

58. Баласс М. Виноделие в России. Предкавказье. СПб., 1898, с.23.

59. Попко И.Д. Терские казаки со стародавних времен. Вып. I. СПб., 1880, с. 175-178, 466.

60. Баласс М. Виноделие в России. 4.IV. Предкавказье. СПб., 1898, с. 40-42.

61. Цаголов Г. Виноградарство на Тереке. — Вестник казачьих войск, Владикавказ, 1903, 15, с.85-86.

62. Васильев Д. Откуда есть пошел русский коньяк.- Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 186, с.3.

63. Кузнецов И.Д. Терские казаки и их рыбные промыслы. СПб., 1901, с.30.

64. Бентковский Г. Историко-статистическое обозрение иногородцев-магометан, кочующих в Ставропольской губернии. Ногайцы. — Ставрополь, 1883, с.102-103.

65. Доклад на первом (учредительном) Круге Нижне-терского казачества «Из истории заселения низовьев Терека и зарождения нижне-терского казачества». — Терские ведомости, Светлоград, 1991, 11-2, с.4.

66. ЦГА РСФСР, ф.406, оп.9, д.569 ч.1, л.227.

67. Караулов А. Терское казачество в прошлом и настоящем. Владикавказ, 1912, с.45.

68.Терские ведомости, Светлоград, 1991, 11-2, с.4.

69. ЦГА РСФСР, ф.406, оп.9, д.569 ч.1, л.227.

70.Казаки и земля. — Терские ведомости, Кизляр, 1992, 114, с.2.

71. ЦГАОР, ф.1235, оп.124, д.199, л.52.

72. ЦГА ДАССР, ф. 565-р, оп.2, д.2, л. 323.

73. Краткий очерк современного хозяйственного положения казачьих станиц Кизлярского округа ДССР, Махачкала, 1926 (рукописный текст).

74. ЦГАОР, ф.1235, oп. lc, д.376, л.34-76.

75. ГАРФ ф.1235, оп.39, д.76, л.24.

76. Краткий очерк современного хозяйственного положения казачьих станиц Кизлярского округа ДССР, Махачкала, 1926 (рукописный текст); Абдулаева П. Кизляршина в годы НЭПа. — Кизлярская правда, Кизляр, 1991, 1194, с.2.

77.Директива ЦК РКП(б) 21 января 1919г. Я.Свердлов — ЦГАСА, ф.60/100, ед.хр.10с, л.151-153.

78. ЦГАОР, 3260, 1 339.

79. АгаевА. Нажмутдин Самурский. Дагестан: время, судьбы. Махачкала, 1990, с.219.

80. АгаевА. Нажмутдин Самурский. Дагестан: время, судьбы. Махачкала, 1990, с.213, 214.

81. ЦГА ДАССР, ф.37-р, оп.19, д.3, л.24.

82. ЦГА ДАССР,ф.37-р, оп.19, д.3, л.24.

83. ГАМХ, ф.478, оп.1, д.1660, л.14-15.

84. ЦГА ДССР, ф.-37, оп.18, ед.хр.22, с.88.

85. Доклад В.С.Паламарчука о положении дел и проблемах в экономике и общественно-политической жизниг.Кизляра, Кизлярского и Тарумовского районов 8 июля 1993 года (рукописный текст).

86. Кадрышев Т. Стабилизации путь тернистый.- Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 1106, с.3.

87. Цимпаев С. На грани катастрофы — Рассвет, с.Тарумовка, 1992, 182, с. 1,2. (см. также ГургаевА. Безрадостные итоги. — Кизлярская правда, Кизляр, 1992, 1122, с.3.)

88. Кадрышев Т. Стабилизации путь тернистый. — Кизлярская правда, Кизляр, 1106, с.3.

89. Доклад В.С. Паламарчука о положении дел и проблемах в экономике и общественно-политической жизни г.Кизляра, Кизлярского и Тарумовского районов 8 июля 1993 года (рукописный текст).

90.Чужой беды не бывает. Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 194-95.

91.Терские ведомости, Кизляр, 1993, 15, с.2.

92. «Уздечка» на миграцию. — Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 183, с.1.

93. Шатов Ф. Сохранить этнос. — Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 1101, с.2.

94. Серебряков Л. Поймите нашу боль. — Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 199, с.2

95. Шатов Ф. Сохранить этнос. — Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 1101, с.2.

96. Серебряков Л. Поймите нашу боль. — Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 199, с.2.

97. ЦимпаевС. На грани катастрофы — Рассвет, с.Тарумовка, 1992, 182, с.1,2.

98. Кадрышев Т. Расчитывая на свои возможности (заметки с сессии райсовета). Кизлярская правда, 1992, 133, с.2.

99. Седракян Л. Варварское отношение. — Кизлярская правда, Кизляр, 1992, 135, с.2. 100.Серебряков Л. Поймите нашу боль. — Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 199, с.2.

101. Голубев Р. Накипело! — Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 181, с.1.

102. Кизлярская правда, Кизляр, 1991, 162, с.2.

103. Абдулаева П. Кизлярщина в годы НЭПа. — Кизлярская правда, Кизляр, 1991, 1194, с.2.

104. Терские ведомости, Кизляр, 1993, i5, c.l.

105. СвиридовичФ., Демченко П. Зеркало дружбы народов. — Кизлярская правда, Кизляр, 1991, с.2-3. 106. Потапов И. А возможность есть. — Кязлярская правда, Кизляр, 1992, i35, c.l;

Дербенские новости, Дербент, 1992, 150, с.2.

107. Казачий Терек, Кизляр, 1993, 16, c.l.

108. Терские ведомости, Кизляр, 1992, 113, с.1.

109. Терские ведомости, Кизляр, 1992, i!3, c.l.

110. Серебряков Л. Казаки на Кизлярщине: вчера и сегодня. — Кизлярская правда, Кизляр, 1993, ill, с.4.

111. Нагапетян Г.Ю., Ужахов М.Р. Притерские армяне XVIII-XIX веков. Кизляр, 1991, с.10.

112. Дагестанское республиканское управление статистики Госкомстата РСФСР. Национальный состав населения городов, поселков, районов и сельских населенных пунктов Дагестанской АССР по данным Всесоюзных переписей населения 1970, 1979 и 1989 годов (статист.сборник). Махачкала, октябрь, 1990.

113. Уложение Кизлярского Большого круга Терского казачества (рукописный текст). 114. В стране, казаки! В Кизляре освещен Курган памяти. — Терские ведомости, Светлоград, 1991, i 9-10, с.1-3.

115. Конькова З. В этой школе научат всему! — Терские ведомости, Кизляр, 1993, 11(17), с.2.

116. Доклад В.С.Паламарчука о положении дел и проблемах в экономике и общественно-политической жизниг.Кизляра, Кизлярского и Тарумовского районов 8 июля 1993 года (рукописный текст).

117. Уложение Кизлярского Большого круга Терского казачества (рукописный текст).

118. Программа общественно-политического, культурно-исторического Славянского движения «Россия». — Кизлярская правда, Кизляр, 1103, с.2.

119. Программа общественно-политическою, культурно-исторического Славянского движения «Россия». — Кизлярская правда, Кизляр, 1103, с.2.

120. Программа общественно-политического, культурно-исторического Славянского движения «Россия». — Кизлярская правда, Кизляр, 1103, с.2.

121. Протокол конференции славянского движения «Россия», Кизляр, 1993, 23 июля (рукописный текст).

122. Свиридович Ф. Мы — за единство и дружбу народов. Против расколов. — Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 197, с.3.

123. Постановление партийного собрания Кизлярской организации Коммунистической партии Дагестана от 19.07.93. — Кизлярская правда, Кизляр, 197, с.2.

124. Программа общественно-политического, культурно-исторического Славянского движения «Россия». — Кизлярская правда, Кизляр, 1103, с.2.Программа общественно-политического, культурно-исторического Славянского движения «Россия». — Кизлярская правда, Кизляр, 1103, с.2.

125. Терские ведомости, Кизляр, 1993, 15 с.2.

126. Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 180, с.1.

127. Казачий Терек, Моздок, 1993, 16, с.1.

128. Казачий Терек, Моздок, 1993, 16, с.1.

129. Казачий Терек, Моздок, 1993, 15, с.1.

130. Терские ведомости, Кизляр, 1993, 15 с.1.

131. Казачий Терек, Терек, 1993, 16, с.1.

132. Казачий Терек, Терек, 1993, 16, с.1.

133. Декларация о самоопределении коренных народов Ногайской степи, принятая на чрезвычайном объединенном съезде ногайского народа и терского казачества 4 ноября 1990 года (рукописный текст).

134. Обращение к народам Дагестана. 17 октября 1993 года (рукописный текст).

135. Кизлярская правда, Кизляр, 1992, 1144, с.3.

136. Казачий Терек, Терек, 1993, 16, с.1.

137. Чужой беды не бывает. — Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 194-95, с.3.

138. Серебряков Л. Милиция должна быть на высоте. — Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 141, с.2.

139. Накипело! — Кизлярская правда, Кизляр, 1993, 181, с.1.

140. Доклад В.С.Паламарчука о положении дел и проблемах в экономике и общественно-политической жизни г. Кизляра, Кизлярского и Тарумовского районов 8 июля 1993 года (рукописный текст).

141. Голубев Р. «Уздечка» на миграцию. — Кизлярская правда, Кизляр, 183, с.1.

142. Кизлярская правда, Кизляр, Кизляр, 1992, 1136, с.1,4.

143. Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи между г.Кизляром Республики Дагестан, г.Буденовском Ставропольского края и г.Одинцово Одинцовского района Московской области. — Кизлярская правда, Кизляр, 1993, i65, c.l.

144. Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи между Республикой Дагестан и Ставропольским краем от 20 августа 1993 года (рукописный текст).

145. Совет Министров — Правительство Республики Дагестан. Постановление от 1 сентября 1993 года. 1188. «О мерах по стабилизации социально-экономической и общественно-политической ситуации в гг.Кизляре, Южносухокумске, Кизлярском, Тарумовском и Ногайском районах» (рукописный текст).

145. Кизлярская правда, Кизляр, 1992, 1114, с.4.

146. Величко В.Л. Кавказ: русское дело и междуплеменные вопросы. СПб., 1904, с.189-190.

Оцените автора
Казачий Круг