Казачий Круг, как народное правление, есть учреждение чрезвычайно древнее и начало его теряется в глубине веков. Прототипы его мы видим и в народных собраниях древнегреческих и итальянских республик: Афин, Спарты, Сиракуз, Микен и др., а также их колоний берегов Черного и Азовского морей: Ольвии, Каффы, Танаиды (в устьях Дона, близ нынешней Елизаветовской станицы), и в новгородском и псковском «вече» IX—XV в. в., ив общинном правлении древних славяно-руссов берегов Днепра, и в запорожской «раде». Летописец Нестор говорит: «Новгородцы бо изначала и Смольняне, и Кияне, и Полочане, и Кривичи яко же на думу на вече сходятся и на чем старшие порешат, на том и пригороды станут». Как во времена Ликурга, Солона, Перикла и Демосфена каждый из общественных деятелей и ораторов мог свободно являться на общественную городскую площадь и говорить о всех важнейших делах, касающихся народа, так и в первые века казачества каждый из казаков, будь то в запорожской Сечи, или древних донских городках: Раздорах, Монастырском, Азове, Черкасске и др., мог выступать на майдане в качестве оратора и предлагать на решение Круга все касающиеся всего войска или части его вопросы, как-то: о походе и набеге на басурманские владения, о защите и помощи единоверным братьям, о заключении мира и друг. Дела в Кругу решались по большинству голосов и в нем могли принимать участие все казаки, не имевшие за собой какого либо порока, по понятию казаков того времени, с правом равного голоса каждый. В обыкновенное время докладчиком в Кругу являлся войсковой атаман, а распорядителем собрания войсковой есаул. Впрочем, если Круг, а позднее подписные старики, признавали, по предварительном ознакомлении, какой либо вопрос нестоящим внимания, то атаман без позволения их не мог даже сделать доклада, отчего сложилась старинная пословица: «атаман неволен и в докладе».
В исторических актах казачий Круг впервые упоминается в 1554 году, когда донские казаки, сведав, что Грозный царь Иван Васильевич задумал покорить царство Астраханское, «приговорили в Кругу своем вспомоществовать ему».
После отдачи туркам Азова, в 1646 г., город Черкасск делается главенствующим на Дону, т. е. столицею донского казачества, местопребыванием войскового атамана и всей «войсковой старшины», а также и Войскового Круга.
Каждый городок, или станица, управлялся своим кругом, во главе которого стояли выбранные им на один год атаман и есаул. Как тот, так и другой не играли никакой роли во внутреннем управлении данной общины, а были лишь простыми исполнителями решений круга.
В станичных кругах или сборах решались все тяжебные дела между казаками, как-то: личные оскорбления, обиды, захват чужой собственности, несоблюдение постов, ослушание и др. Виновных круг присуждал к соответствующим наказаниям.
Дела по обидам большею частью решались миром. Старики заставляли обидчика идти к обиженному и просить у него прощения. Если же тот упрямился и не давал прощения, то нередко сам атаман с стариками шли к нему, кланялись в ноги и склоняли на мир, прося не срамиться и не ездить в Черкасск на суд Войскового Круга.
Случалось так, что враждующие стороны, недовольные решением станичного сбора, садились в один каюк и пускались вниз по Дону на суд Главного Войска, но дорогой за чаркой водки мирились и возвращались домой уже друзьями, не взирая на то, что сделали понапрасну верст сто или двести.
По сохранившимся актам можно судить, что прежняя форма суда у казаков имела две инстанции: станичный сбор и Войсковой Круг. При таком порядке, само собою разумеется большинство дел должно было решаться на станичном сборе, и лишь в редких случаях тяжущиеся обращались с жалобами к «Войску». Как разбирались тяжебные дела в этой последней инстанции, можно составить понятие по следующим актам: в войсковой грамоте 1687 г. говорится: «и били челом великому государю и нам всему Великому Войску Донскому в кругу вы, атаманы—молодцы… а в челобитье своем сказали, чтоб нам, Войску Донскому, правд ваших допросить… И мы, атаманы—молодцы, по вашему челобитью правд в кругу допрашивали по евангельской заповеди Господней… И мы, атаманы—молодцы, приговорили в кругу всем войском»…
Челобитья по большей части были словесные, и дела решались без каких либо писанных законов, а по древним сложившимся веками казачьим обычаям, при чем в основание решений всегда применялась та или другая евангельская заповедь.
Не редки были примеры, что какой либо из городков по своим местным вопросам не подчинялся решению Войска, а действовал по своему усмотрению, на свой риск и страх, как то: захватывал владения другого городка, предпринимал походы против неприятеля, принимал в свою среду без дозволения войска беглых и проч. В таких случаях Войско из Черкасска в тот городок слало грамоты с упреком в ослушании и грозило наказанием. Ослушные городки в таких случаях большею частью присылали повинные, и дело кончалось миром.
В призывных грамотах по городкам «Войско» писало: «Собирайтесь в войско все атаманы—молодцы, пенные и непенные; а вины их им отдадутся; ослушники же да лишатся расправы в Войске». Или; «и на том (ослушнике) наша войсковая пеня: век бить и грабить и суда ему в Войске не будет», т. е. он лишался права гражданства.
Начиналась ли война или задуман набег на крымцев, турок, ногайцев, черкесов или другой народ, враждебный казачеству, Войско спешно слало свои грамоты во все городки, лежащие выше по Дону, Донцу, Хопру и Медведице, призывая «атаманов — молодцов» встать, сплотиться и идти не медля к назначенному месту. Это было время кипучей деятельности в истории Дона, время буйных и веселых кровавых пиров. Казачество шло или плыло по рекам вольными шайками под начальством своих выборных старшин; для него война была общей хмельной радостью, кровавой и доблестной утехой: каждый жаждал сразиться с ненавистным ему врагом, противником и притеснителем его свободы и православной веры. В начальники, атаманы, выбирался самый сильный и хитрый из среды казачества, и его власть признавалась всеми и никто не мог в походе ему прекословить. Распоряжения его исполнялись свято. Но раз поход окончен, подобного рода предводители слагали с себя власть и вновь становились в ряды товарищей, т. е. делались простыми казаками.
Начиная с XVII в. лицам испытанной храбрости и честности, приобретшим своими заслугами доверие всего Войска, Войсковой Круг давал звание старшины. Звание это было одно из почетнейших, а потому получения его удостаивались лишь немногие.
Так управлялась эта казачья демократическая республика в XVI и XVII веках. Войсковой Круг ведал всеми делами войска; это было главное учреждение по управлению краем. В своем кругу казачество избирало для себя атаманов, есаулов, писарей, священников, дьяконов и дьячков и других должностных лиц, решало походы и набеги, делило добычу, казнило и наказывало порочных своих членов и награждало достойнейших.
Петр Великий первый из русских государей посягнул на это естественное и неоцененное для каждого народа право, стал издавать указ за указом, клонившиеся к подрыву и сокращению исконных прав казачества. Войско глухо роптало. В особенности оно не терпело своевольств и насилий московских бояр и всячески старалось оградить себя от посягательств на внутреннее его управление. И вот за насилия и всякие бесчинства князя Юрия Долгорукова, посланного на Дон для сыска беглых в 1708 г. вспыхнул бунт старшины донского Бахмутского городка Кондратия Булавина. Хотя бунт этот скоро был подавлен, но расправа с виновными была очень жестока.
Отправляя на Дон для усмирения бунта князя Василия Долгорукова, брата убитого Булавиным, Петр Великий дал ему такой наказ: все казачьи городки, лежащие по Дону,
Хопру, Бузулуку, Медведице и Иловле, сжечь и разорить до основания, людей рубить и заводчиков сажать на кол и колесовать, ибо сия «сарынь», ничем, кроме жестокости, не может быть унята.
Как расправился князь Долгорукий с казаками — видно из коротенького письма калмыцкого тайши к царицынскому воеводе: «Я, чемешь, там здоров, и ты, воевода царицынский Василий Иванович, здравствуй! Я Перекопский город взял, да прежде три города разбили вместе с Хованским: Паншин, Качалин и Иловлин, и казаков побили, а ниже Пяти-изб с казаками управляется боярин Долгорукий, а вверху по Дону казаков никого не осталось».
Казаков было побито и казнено более 7000. Князь Долгорукий буквально исполнил царский наказ: казачьи городки по Дону, Айдару, Деркулу, Калитвам и другим речкам, впадающим в Донец, по Медведице, Хопру, Бузулуку и Иловле, около 32-х, были разорены или сожжены; земли выше по Донцу причислены к Бахмутской провинции, верховья же Хопра и выше по Дону, после разорения бывших там городков, присоединены к Воронежской губернии. Для Донского казачества наступило тяжелое время: после Прутскаго договора, в 1711 г., когда Азов был отдан обратно туркам, доступ к Азовскому и Черному морям стал совсем закрыт. Негде было расправить казачеству своей силушки, показать свое молодечество. Приуныл и приутих кормилец наш, славный Дон Иванович. Залегли пути-дорожки на сине море казацкое… С этого печального в истории Дона времени сношения верховного правительства с войском Донским стали проходить чрез коменданта Монастырского транжемента, а впоследствии коменданта крепости св. Анны, что была немного выше Черкасска. Вместо прежних царских грамот, посольских наказов, отписок войска прямо к царю, являются на первый план отношения, промемории, ордеры, реляции коменданта транжемента. Часто случалось, что эти коменданты, смотря по личному характеру их, заходили далеко за пределы данной им инструкции. Мало того, что они зорко следили за всеми домашними делами казаков и обо всем доносили, » кому сие ведать надлежало», но еще позволяли себе вмешиваться во внутреннее управление войска. Вскоре последовало распоряжение, по которому утверждение избранных войском атаманов стало зависеть от верховной власти, а потом уже с 1723 г. и их назначение.
Последним атаманом по выбору Войска был Василий Фролов, сын атамана Фрола Минаева, известного донского деятеля, любимца Петра I-го, прослужившего Войску без перерыва 20 лет. Василий Фролов в избранной должности был уже утвержден бессменно указом Петра в 1718 г. По смерти его в 1723 г. Войсковой Круг в последний раз приступил к выбору атамана, и выбор пал на Ивана Матвеева (Краснощекова), известного впоследствии своими подвигами, но Петр повелел быть атаманом бессменно Андрею Лопатину. Преемник Лопатина в 1735 г Иван Фролов везде именуется в актах уже наказным атаманом. В 1738 г. назначение войсковых атаманов верховной властью становится законом, и указы об этом назначении идут уже чрез сенат. Так был назначен в 1738 г. старшина Данила Ефремов. С 1723 г. Войсковой Круг, как народное правительство, стал мало-помалу терять свое прежнее значение, и власть его стала переходить к войсковому атаману и старшинам. Этот Круг, с утверждения военной коллегии, в ведение которой с 1721.г. поступило Войско Донское, стал решать все важнейшие дела войска и раздавать награды, в том числе и почетное звание войскового старшины, а также казачьи чины квартермейстера, хорунжего, сотника и есаула. Звание старшины Войсковой Круг давал лучшим из казаков, прославившимся своими заслугами перед целым войском, поэтому круг в этом составе, как народное правление, еще удовлетворял своему назначению. Рассмотрение жалоб в кругу старшин продолжалось еще до 1740 г. Но с этого времени упоминается уже войсковая канцелярия. Так в грамоте
1740 г. говорится: «в подданном нам войску Донскому (таким то) доношении написано… того ради определили мы войском Донским…». В грамотах 1748 года: «слушано при сборе в канцелярии войсковых дел старшин,.. того ради приговорили мы войском Донским при сборе в канцелярии войсковых дел старшин»…
Как решал этот Войсковой Круг дела, можно судить по рассказу одного из старожилов, приведенному в «Общежитии Донских казаков в XVII и XVIII ст.» (изд. 1825 г. А. Корниловича). Войсковой атаман со всеми старшинами, составлявшими правительство, известное в народе под именем «Всевеликого Войска Донского», выходил за город на возвышенное место, не затопляемое водой, и там, разбив лагерь, творили суд. Являлись челобитчики с просьбами о поновлении границ, о которых вышел между станицами спор, и Круг или поручал одному из старшин разобрать дело на месте, или склонял тяжущихся к согласию на общую правду, т. е. на решение какого-нибудь старожила, который, поклявшись на евангелии поступить по совести, должен был со святою иконою в руках пройти по тем местам, где пролегала при его памяти межа. Потом подходили изувеченные на войне казаки, и войско снабжало их «отставными листами» и награждало достойнейших.
Далее выступали частные челобитчики: «Всевеликое Войско» удовлетворяло каждого, и ни один из них не отходил не удовлетворенным.
Старшины обращались с казаками чрезвычайно просто, по братски. Даже и тогда, когда звание войскового атамана сделалось не избирательным и власть его на Дону среди казаков возвысилась, прежнее обхождение не изменилось. Каждый во всякое время, как, например, к Даниле Ефремову, генерал-майору, а потом тайному советнику, приходил запросто, как к своему товарищу и говорил ему «ты». Часто случалось, что лучшие старики войска и старшины, во главе с самим атаманом, общей компанией ходили из дома в дом славить Христа на Рождество.
Во второй половине XVIII в. все внутренние дела казачества, суд и расправа между тяжущимися сторонами чинились еще по древнему казачьему обычаю в войсковой канцелярии и войсковых кругах.
Об учреждении означенной канцелярии, как законного учреждения, ни в одном из исторических актов указаний не имеется. В 1765 г. войсковой атаман Степан Данилович Ефремов, известный в истории Дона своим стремлением к автономии войска, представил на усмотрение правительства свой проект «о приведении правления войсковой канцелярии в настоящее законное учреждение, с предоставлением ей права всякое дело рассматривать по законам, решать и сочиненные определения крепить». Следовательно, войсковая канцелярия в управлении краем до того времени не играла никакой существенной роли, а только принимала жалобы и челобитные, а все дела решались Войсковым Кругом, состоявшим из старшин под председательством войскового атамана. Но в важных случаях жизни края всегда собирался прежний всенародный Войсковой Круг, долженствовавшиий решить ту или другую историческую задачу и служивший единственным выразителем мнения всего войска Донского. Так, например, 1-го окт. 1770г., по случаю отозвания в Петербург войскового атамана Степана Даниловича Ефремова, насильственного переселения казаков в Азов и Таганрог, толков «о регулярстве» и проч., в Черкасске собрался Войсковой Круг из отставных и служилых казаков, выростков и малолетков, даже приглашены малороссияне. «Страшно шумел казачий Круг. Все казаки как один стали за своего атамана, а генерала Черепова, присланного на Дон, чуть не побили камнями. Это событие известно под названием «Череповского бунта.».
В 1782 г., при известном войсковом атамане Алексее Ивановиче Иловайском, в виду поголовного ополчения войска для действий против ногайцев и черкесов, также был собран чрезвычайный Войсковой Круг для решения вопроса о немедленном выступлении казаков и о способах их снаряжения и продовольствия. В 1792 г., при том же атамане, по случаю насильственного переселения нескольких казачьих полков на кубанскую линию, для того, чтобы привести ее в лучшее оборонительное положение, был также составлен всенародный круг в Черкасске:. » и большое волнение от тех казаков и великий был в городе страх, думали, что от них будет дурное. Едва утушился тот мятеж, и солнце было в кругу весь день», говорить очевидец этого бунта, есаул Капылов. Войскового атамана казаки заставили ехать в Петербург хлопотать об отмене переселения на Кубань, а бригадир Платов спешно уехал на кубанскую линию для успокоения оставшихся там полков. Насильственное переселение было отменено, а вместо него предоставлено было станицам по древнему их обычаю самим назначать семейства, желающие переселиться. Но станицы Есауловская, Кобылянская, две Чирских и Пятиизбянская обнаружили решительное сопротивление этим распоряжениям. Отрешив от должностей своих станичных атаманов и подписных стариков и выбрав вместо них других, казаки этих станиц дали клятву друг друга не выдавать, укрепили станицы, поставили пушки и стражу; даже было получено известие, что с весной станицы эти намереваются идти в Черкасск, забрать все регалии и выбрать другого войскового атамана. Бунт этот был подавлен при помощи присланных регулярных войск, при чем с непослушными казаками было поступлено, как и при Петре Великом: 48 старшин и 298 казаков были закованы в кандалы, 1645 человек наказаны плетьми; далее, по приказанию военной коллегии и приговору следственной комиссии, есаул Рубцов, главный зачинщик, был наказан кнутом и сослан в Сибирь, а 146 его сообщников отправлены в ссылку. Переселение на Кубань было в части отменено, т. е. вместо 3 тысяч семейств, предположенных к переселению, ограничились лишь одной тысячью.
Хотя в 1775 г. по мысли князя Потемкина на Дону было введено особое бюрократическое управление под названием «войсковое гражданское правительство», совсем неприменимое к быту казаков, состоявшее из войскового атамана, 2-х старшин по назначению, 2-х по выбору на 1 год, 2-х комиссаров по исправному содержанию почт, продовольствию войск и пр. и 2-х войсковых есаулов, по выбору атамана, а также 9 канцелярских служителей, но, несмотря на это, в позднейших актах по-прежнему всегда продолжала упоминаться упраздненная войсковая канцелярия.
Видимо, нововведенное гражданское правительство не могло пустить глубоких корней, и донские правители старались всегда возвратиться к старому порядку. Выразителем же желаний и стремлений всего войска в важных случаях его жизни, по старым казачьим традициям, был всегда всенародный Войсковой Круг, хотя и официально упраздненный. Никакие мудрствования Потемкина и других правителей не могли заглушить в душе свободолюбивых сынов Дона стремлений к общинному устройству и управлению, выражавшемуся в Войсковом Круге.
То, что создавалось целыми веками, быть может даже тысячелетиями, что составляло духовную основу, нравственный принцип, так сказать, социальный культ не только Донского, но и всего казачества, не могло быть уничтожено мудрствованиями случайных правителей. Всякие распоряжения, клонящиеся к подрыву или сокращению исконных, веками освященных прав народа, могут только вести не к прогрессивному движению умственных и нравственных сил его, а к обратному. Следовательно, историю нужно рассматривать не со стороны каких либо правительственных распоряжений и приказов, вообще официальных бумаг, втискивая в рамки этих распоряжений целый народ, целую нацию, с ее своеобразным древним правлением, мировоззрением, нравами, обычаями,
верованиями, а со стороны культурного движения народа. А этого-то и не учитывали верховные правители, воображая, что достаточно, мол, одного указа, чтобы повернуть течение жизни по желаемому руслу.
Навязывать народу несвойственное ему правление, подчинять тем или иным распоряжениям — преступно. Это всегда ведет, как нам говорит история, к народному ропоту, волнениям и даже к открытым бунтам и восстаниям. Хотя в Черкасске до 1775 г. заседала войсковая канцелярия с атаманом и наличными старшинами, а с этого времени гражданское правительство, в станицах же Дона действовал все время, даже до сего дня, станичный круг, или станичный сбор, и редкий из стариков вам не расскажет, как в сороковых, пятидесятых и даже позднейших годах все дела по проступкам и преступлениям в станицах и хуторах Дона, касающиеся нравственности, чести, обид, собственности и проч. решались собранием стариков и ни до какого начальства не доходили; все были довольны и дальше не жаловались. Об этом же говорят в своих записках и Евлампий Котельников в 1818 г. и св. Пивоваров в 1820-1840 г.г.
Евлампий Котельников в своей записке о Верхне-Курмоярской станице отмечает еще довольно интересную сторону обычая казаков, просуществовавшего до 1750 года. Это своеобразная женитьба их. Доставши девушку, жених с невестою являлся на станичный сбор, молился и кланялся на четыре стороны и говорил: «Ты, скит, Настя, будь мне жена!». Невеста кланялась ему в ноги и отвечала: «А ты, скит, Гаврила, будь мне муж». И тут целовались при общем поздравлении. Так жили и рождали детей. Венчание в церкви или часовне, если она была, было не обязательно. Развод был также очень прост. Муж выводил жену на сбор и говорил: «Вот, скит, честная станица, она мне не жена, а я ей не муж». Разведенную жену тут же мог взять другой, накрывши ее своей полой и объявив об этом сбору с такими же примолвиями.
Священник Пивоваров в своих записках говорит, что подобного рода обычай существовал в некоторых станицах среднего течения Дона еще в двадцатых годах прошлого столетия. Хотя такие браки не редко скреплялись венчанием какого-нибудь беглого попа или монаха, часто около стола или телеги, если дело происходило где либо на ярмарке, но это нисколько не удерживало казаков вновь разводиться и искать себе новых жен. Пивоваров служил священником с 20 по 40 годы в станицах Ведерниковской и Нижне-Каргальской, где как в то время, так и в настоящее, население большею частью держалось и держится сектантства и старообрядчества, а потому описываемые им браки отчасти надо отнести к исповедывающим эти вероучения .
По смерти атамана Иловайскаго, в 1796 г. Павел I хотел назначить войсковым атаманом известного заслуженного генерала Федора Петровича Денисова, впоследствии графа, но тот отказался от этого назначения, сославшись на свою старость и малограмотность, а просил царя предоставить эту должность своему зятю, генералу Орлову. Просьба эта была уважена.
Одним из первых распоряжений Павла И относительно войска Донского было уничтожение учрежденного по мысли Потемкина войскового гражданского правительства и восстановление прежней войсковой канцелярии. В царском указе атаману Орлову по этому делу было сказано: «что же касается до вкравшихся злоупотреблений и сделанных перемен князем Потемкиным, то вам принадлежит — первые искоренять, а мне последних не одобрять, яко клонящихся всегда к истреблению общественного порядка вещей».
В канцелярии по-прежнему должны были присутствовать войсковой атаман с наличными старшинами. Все бумаги должны быть писаны на имя войскового атамана и войска Донского.
Реформа коснулась и станичных управлений, как это видно из наказа атамана Орлова станицам.
Донское казачество, как и запорожское, издревле считало себя поборником народной свободы и независимости и если и служило московским царям, то из чести, или, как казаки в своей отписке в 1630 г. выразились: «служим тебе, государю, с травы да воды». Стоя за свои исконные народные права и вольности, казаки не редко становились ослушниками царских указов и навлекали на себя гнев Москвы, но скоро получали прощение, так как служба их для России была необходима. Так, несмотря на повеления царя Михаила Федоровича соединиться с турками и крымцами, чтобы напасть на польского короля, казаки решительно отказались от этого «ненавистного промысла с басурманами против христиан», убили в Черкаске царского посла Ивана Карамышева и отписали царю в 1630 г.: «Если мы тебе на Дону не годны и твоему Российскому государству не приятны… то мы, государь, весь Дон от низу до верху и реки запольные до самых украинных городов все очистим, откроем крымским и ногайским людям!».
Также твердо казаки стояли за свой древний обычай не выдавать беглых, укрывшихся по донским городкам от насилий и своевольства московских и литовских воевод; несмотря на грозные царские грамоты и повеления от Главного Войска, казаки всегда стояли на своем, и на Дону в беглецах недостатка не было, так что к концу XVIII в. их было до 70 тысяч. В среду казачества принимались лица только испытанной храбрости и честности, остальные же поступали в батраки и холопы, закрепощенные впоследствии богатыми казаками и старшинами.
В половине XVIII в. для розыска и высылки беглых все поселения Дона были разделены на несколько округов, во главе которых войсковым атаманом были поставлены «старшины для сыска беглых». Чрез этих же старшин вскоре стали объявляться и все войсковые распоряжения. К концу того же века старшины были заменены вновь учрежденными сыскными начальствами. По инструкции, данной атаманом Орловым, станичным сборам предлагалось » выбирать атаманов из людей расторопных и добрых в поведении». «Ради пособия им во всегдашних словесных судопроизводствах» повелевалось выбирать из среды казаков степенных стариков, которые прежде назывались подписными, четырех человек и более, по усмотрению общества. Обязанности атамана и стариков состояли в немедленном исполнении распоряжений сыскных начальников и в словесном разбирательстве всяких спорных и тяжебных дел между отдельными лицами на сумму не свыше 50 р. Дела же, касающиеся всего общества, рассматривались на полных сборах. Следующая инстанция по всем тяжебным делам были сыскные начальства. Хотя писанных законов для определения наказания в то время еще не было, но у казаков исстари существовал свой обычай, по которому за измену по службе Войсковой Круг приговаривал виновного «в куль, да в воду»; за огурство, воровство, несоблюдение постов и т. п. секли плетьми, за мелкие проступки сбор штрафовал виновных «напоем», т. е. они должны напоить водкой истца и судей. Этот последний обычай атаман Орлов старался всячески искоренить и в своем наказе станицам предписывал, чтобы за вырубку леса и перекос лугов и другие маловажные » проступки виновные платили денежные штрафы, а не напаивали пойлом, ибо сие введение весьма подло и несоображенно с должным порядком». Искреннее желание этого правителя состояло в том, чтобы «донские граждане между собою блюли старинную простоту и убегали от тяжебных дел и ябед»…
Но что значили эти приказы и благие пожелания войскового атамана, призванного к власти уже не по избранию войска, а назначенного свыше, без ведома и согласия народа.
Казачье самоуправление стало уже отходить в область преданий. Вместо него год от года стало во всем проявляться самовластие тех же войсковых атаманов и старшин по округам, а за ними и сыскных начальств с их дьяками, повытчиками, стряпчими и т. п. приказною мерзостью, с «крапивной душой», деяния которых и теперь без содрогания не могут вспомнить старожилы.
Как в войсковой канцелярии, так и в сыскных начальствах стали заседать уже не те войсковые старшины, лучшие люди войска, его избранники, его гордость, за подвиги и заслуги перед народом возведенные в это почетное звание, а ставленники правительства, получившие чины и ордена часто не по личному достоинству, а по просьбам и проискам сильных родственников, случалось даже — чуть-ли не с пеленок. Одним словом, во главе правления краем появилось вновь испеченное донское дворянство, резко выделившееся из среды казачьяго населения в особое сословие и мало по малу захватившее в свои руки, помимо правления, как сказано выше, и войсковыя земли, а также закрепившее за собой и всех донских крестьян (по шестой ревизии 1811 г. за донскими дворянами числилось уже 76,857 крестьян).
Твердых писанных законов для управления краем не было, а все основывались только на обычае, что давало правителям полный простор действовать по своему усмотрению, доходившему до полного произвола. (Представление войскового атамана Денисова 1819
г.).
При таких распорядках прежде свободный и сильный духом казак в военном быту был сведен на степень простого рядового русской армии, с применением к нему по капризу начальства, даже самого незначительного, — розг, плетей, даже шпицрутенов (шомполов), ссылок и исправительных рот за ношение бороды старообрядцами и проч., а в гражданской службе приравнен к податному состоянию.
Итак, народное правительство на Дону, известное в истории под именем Войскового Круга, было мало по малу упразднено, а вместо него введено правление бюрократическое.
Восстановленная указом Павла 1-го войсковая канцелярия уже к 1800 году оказалось не на высоте своего призвания. В ней накопилось такое множество нерешенных дел, даже при полном произволе лиц этого управления, что вскоре пришлось сделать в ней некоторые изменения, а именно: 1) в войсковой канцелярии, кроме атамана и двух членов, должны присутствовать еще лица по назначению из Петербурга; 2) учреждены были зависящие от канцелярии три экспедиции: а) для дел криминальных, б) гражданских тяжебных и в) для казенных.
В каждой экспедиции присутствовали по три члена, избираемые на год. Решения экспедиции вносились на утверждение канцелярии.
Вскоре утверждены были еще три экспедиции: межевых дел, полиции и сыскное начальство, соответствующее земскому суду.
Атаман М. И. Платов, вступив в 1801 г. в управление войском Донским, в 1802 г. исходатайствовал указ о новом преобразовании войсковой канцелярии по образцу гражданского правительства 1775 г. с 6 членами, избираемыми на три года; при чем
присутствование в ней особого генерала не из донских было отменено. В 1804 г. последовало новое изменение и т. д.
Таким образом правительство, отняв у народа его исконные права по самоуправлению, само на деле убеждалось, что оно не в силах дать ему соответствующего его духу и потребностям сколько-нибудь сносного управления, а потому спешно, без всякой подготовки, вводило новое, вновь его отменяло, восстановляя старое и т. д. Как все это отражалось на народной массе, пусть разберет и покажет нам будущий историк войска Донского, но не тот, который пишет лишь биографии разных старшин, полковников и генералов, черпая сведения о их жизни и деятельности из их же послужных списков, которые, кстати сказать, известно как составляются, а тот, который бы с научной, исторической точки зрения изобразил нам быть, нравы и обычаи народа, его культурный рост, отметил все те стимулы, двигавшие его вперед, указал бы и рельефно оттенил причины, который его задерживали или толкали назад.
Историк должен быть объективен и независим. Историк, вернее — псевдоисторик, каких «не мало на Дону у нас бывало в старину «, писавший по программе начальства, часто в угоду ему, только губил историю и своими сведениями, взятыми из послужных списков сомнительных героев затемнял ход жизни народа и его стремления к будущему.
Атаман Платов был народник. Заветная мечта его была возродить древний казачий войсковой Круг; но за все 18-летнее правление войском Донским этот герой едва ли жил на Дону более 3 лет; все остальное время он провел в походах, а потому не многое мог сделать для урегулирования управления краем. По его мысли вступивший за ним войсковой атаман А. К. Денисов в 1819 г, сделал представление о коренном преобразовании всех частей войскового управления. Представление Денисова было уважено. Комитет для составления положения о войске Донском был учрежден. Выработанное им положение явилось только 26 мая 1835 г., действовавшее с некоторыми изменениями и дополнениями до последнего времени.
Насколько это положение и последовавшие затем нововведения были пригодны для войска Донского — всем известно.
Во всех отраслях управления стал господствовать самый жесткий бюрократизм, канцелярщина и связанный с ней произвол. Самодеятельность казака-общнника сведена к нулю. Войсковым капиталом и войсковыми землями стали распоряжаться чиновники во главе с присланными правительством войсковыми атаманами, чуждыми по духу казачьему населению, нередко не русского и даже немецкого происхождения, как, например: Граббе, Краснокутский, Мирский, Таубе, и опять Граббе. Эти «волки на воеводстве» с кликою преданных им чиновников нагло объявляли себя «войском Донским», и в своих донесениях царю писали: » Войско Донское, объятое несказанной радостью по случаю всемилостивейшего»… и т. д., между тем настоящее-то войско не знало и не ведало как о случившейся «радости», так и дарованной «милости», клонящихся, большею частью, или к сокращению прав казачества, или к отторжению его земельных угодий. Так управляли Доном царские ставленники до последнего времени.
С падением монархизма Донское казачество 16 апреля 1917 г. собралось на Съезд в г. Новочеркасске для обсуждения своего положения в связи с совершившимся переворотом. В Съезде приняли участие представители всех станиц и воинских частей, как расположенных на фронте, так и в тылу всего до 700 человек.
Высказав свое отношение к войне, временному правительству и рассмотрев многие вопросы, связанны с внутренним управлением войска и его хозяйством, Съезд единогласно постановил, что единственным и главным органом по управлению всеми делами войска должен быть вновь восстановленный Войсковой Круг, на основах старого, самобытного казачьего строя. Круг созван был 26 мая того же года. Заседания его продолжались по 18 июня. Объявив себя высшей законодательной казачьей властью на Дону, Круг рассмотрел многие вопросы о гражданском и военном управлении войска и избрал для управления его делами Войсковое Правительство, во главе с избранным им войсковым атаманом.
Войсковым атаманом избран генерал от кавалерии А.М.Каледин. Товарищем атамана М.П.Багаевский. Начальником Штаба полковник Я. П. Араканцев. Старшинами Войскового Правительства: От Черкасскаго округа В.И.Бондарев и А.Ф.Казменков.
От 1-го Донского округа Е.П.Савельев и Т.А.Ковалев.
2-го Донского округа Н.Н.Кушнарев и М.Е.Генералов.
Усть-Медведицкого И. Ф. Поляков и М. Е. Игумнов.
Хоперского В. Я. Бирюков и П. Р. Дудаков.
Донецкого В. Н. Романов и И. Д. Доманов.
Сальского В. В. Антонов и А. А. Алексеев.
В виду сложности работы по организации управления войска и обширности его хозяйственных отраслей (земельной, лесной, горной, и др.), на втором большом Войсковом Круге, бывшем 3—14 сентября 1917 г., было избрано еще семь старшин Правительства: И. Т. Семенов, П. М. Агеев, С. Г. Елатонцев, Г. И. Карев, С. В. Макаров, В. Т. Васильев и А. П. Епифанов.
И так, Войсковой Казачий Круг, после 194-летняго перерыва, вновь восстановил свое древнее законное право— управление войском Донским на основах, издревле завещанных славными предками казачества.
