Еще к вопросу о происхождении казаков

Есть такое мнение

Профессор Миллер в своей статье «К вопросу о происхождении Казаков» («Родной Край № 63) затронул больной вопрос, и снова подымаются споры, которым и конца не видать. Сам по себе вопрос о происхождении Казаков является вещью весьма заурядной и при наличии доброй волн мог бы быть давным-давно разрешен. Вся беда заключается в том, что его тесно связали с политикой. Каждая из спорящих сторон видит только то, что ей хочется видеть, а в каком соответствии с исторической истиной находится отстаиваемая ими точка зрения, это не важно, а важно только то, чтобы «мой черт был старше.» Надеяться на достижение какого-либо компромисса между спорящими сторонами едва ли возможно, т. к. прошло уже 46 лет, как мы, казаки, оказавшись заграницей, подняли этот спор, а разрешение его за это время нисколько не продвинулось вперед, а наоборот запуталось еще больше.

Утешением является то, что этот спор не нами начат и не нами будет закончен. Ведь еще донской атаман М. И. Платов говаривал: «Кто мы такие — донские казаки? Языком изъясняемся русским, веру исповедуем православную, а зовут нас русскими — мы обижаемся…» Без видимой причины атаман Платов этих слов не сказал бы, следовательно, и в то время были подобные споры.

Казачье самосознание, охарактеризованное атаманом Платовым, сохранилось среди всего Казачества вплоть до гражданской войны. Эта война дала толчок для пробуждения казачьего национализма. Росту его способствовали большевистское зверство и беззаконие, творившееся среди казачьего населения, а так же чересчур предвзятое отношение белого командования ко всему казачьему. Оно считало Казачьи Войска русскими губерниями со всем отсюда вытекающим. В то время шла гражданская война и Казачество, истекая кровью, вело непосильную борьбу, так что заниматься выяснением происхождения казаков было некогда. Когда же казаки проиграли войну и оказались заграницей, то времени для размышлений оказалось больше, чем нужно. У каждого казака, помимо его воли, возникал вопрос, а почему же только нам, казакам, приходится платить за побитые горшки? Почему же русский многомиллионный народ дал для борьбы с большевизмом только несколько тысяч бойцов для Добровольческой армии? Ген. Деникин, командовавший этой армией, сказал, что казаки составляли 85% Добровольческой армии. Спрашивается, какой же долей процента может быть выражено число чисто русских бойцов Добровольческой по отношению ко всему населению России?

Казаки, попавшие в плен к большевикам, а потом в небольшом количестве ушедшие заграницу, принесли с собой воззвание ген. Брусилова (герой 1-ой мировой войны.). В этом воззвании ген. Брусилов призывал русское офицерство на защиту Родины. Заканчивалось оно словами: «Хоть я и не согласен с доктриной коммунизма, но против горячо любимой Родины и своего народа я никогда и ни с кем не пойду.» Русское офицерство того времени, в своем подавляющем большинстве, дралось в рядах Красной армии не за страх, а за совесть, и не только против внешних врагов (поляков), но и против своих, т. е. против Добровольческой армии.

И снова вспоминаются слова атамана Платова: «Языком изъясняемся русским, веру исповедуем православную, а назовут нас русскими — мы обижаемся». Казакам, ушедшим заграницу, и казакам, оставшимся «там», обижаться было на кого и было на что. Горечь изгнания и горечь обиды и породили острый и непримиримый казачий национализм.

Здесь, заграницей, начались поиски казачьих предков и ничем не стесняемая фантазия изыскателей доходит иногда до смешного. Были казаки националисты, которые с изуверской настойчивостью старообрядческого начетчика, отстаивали иногда такие ископаемые «истины» о происхождении казаков, что противная сторона, просто, смеялась им в лицо, настолько были дики и нелепы их доводы. Само собой разумеется, что казак, спорщик, твердо верил, что он отстаивает истину, но вся трагедия заключается в том, что этими «липовыми» сведениями казаков снабжают люди, преследующие какую то заднюю мысль, а что еще хуже, казаки слепо верят этим проходимцам, сумевшим втереться в их доверие.

Спор этот был, есть и, по видимому, будет продолжаться и в будущем, а тут еще вторая мировая война добавила лишние темы для этих разговоров. В эту же войну всплыли наверх два забытых лозунга: казачий и русский.

Казачий: «Хоть с чертом, но против большевиков». Русский: «Хоть черт, да свой». Выводы из вышесказанного каждый может делать, сообразуясь со своими вкусами и политическими убеждениями.

Профессор Миллер в своей статье старается лишний раз доказать, что казаки произошли из разного «сброда». Им приводится масса документальных данных, доказывающих с неопровержимой точностью, что до татарского нашествия никаких казаков, вообще, не существовало. Все писания историков любителей и казаков националистов, старающихся доказать, что казаки отдельный и особый от русских народ, есть не что иное, как самая досужая и ни на чем не обоснованная фантазия.

«Таким образом», пишет профессор, «Донские казаки формируются на протяжении первой половины 16-го столетия и во второй половине этого столетия выступают уже, как сформировавшееся Войско Донское.»

Получается явная неувязка: бродячие банды какой то беспардонной шпаны, рыскающие по Дикому Полю и грабящие всех и вся, никому не подвластные, не признающие ни Бога, ни черта, и вдруг… государство. Тут «даже не учившемуся в семинарии» станет ясно и понятно, что в такой короткий промежуток времени из разнузданных разбойничьих шаек создать какую то государственность никак нельзя. Было какое то ядро, поглотившее все эти бродячие шайки и заставлявшее этих бродяг жить так, как хотело большинство. Кто был этот народ? Как он назывался до татарского нашествия: Черные Клобуки, Торки, Бродники? На этот вопрос никто не может дать точного и исчерпывающего ответа, в том числе и профессор Миллер.

Достопочтенному профессору еще до войны 1914-го года, наверное, приходилось пересекать границу Войска Донского. Переезжал ли он границу Войска с севера, со стороны Великороссии или с запада, со стороны Украины, то сразу было видно, что попал в другое государство: тип построек другой, люди иначе одеты и язык русский тот да не тот и даже отношение к приезжему было иное. Это показывает на то, что какой-то народ жил своей жизнью, пережил татарское иго и после татар стал называться Казаками.

Само собой разумеется, что пополнение казаки получали из Великороссии и из Украины. Все приходившие к казакам довольно быстро растворялись в казачьей среде. Это является доказательством того, что государственные и моральные устои у казаков были настолько высоки, что пришельцы беспрекословно принимали все требования новой для них жизни и сливались с казаками, забыв о своем прошлом. Только их фамилии и названия, которые они давали окружающим предметам, напоминали о том, откуда пришли эти люди. Вот один яркий пример. В трех верстах от станицы Вешенской есть озеро Ильмень, а в него впадает маленькая река Волхов. Эти два названия говорят сами за себя: принесли их сюда новгородцы, после разгрома Великого Новгорода Москвой. Группа новгородцев, осевшая здесь, была, нужно полагать, довольно многочисленная, т. к. оказала сильное влияние на разговорную казачью речь и акцент казаков станицы Вешенской единственный и неповторимый во всем Войске Донском.

Еще до первой мировой войны подшучивали над украинским акцентом казаков станиц Луганской и Митякинской: «Як Луганці та Митякінці ні козаки, то чорт ма козаків.» Здесь ясно и понятно, что Луганцы и Митякинцы потомки тех запорожцев, которые после какого-то совместного похода с донцами остались на Дону.

Историк С. М. Соловьев, говоря о периоде 1054-1228 г.г. упоминает, что кроме Черных Клобуков были еще Бродники, по всем вероятностям сбродные и бродячие шайки позднейших Казаков. Во времена татарского ига, в татарских владениях находилась Сарайская епархия. Христиане находились в пределах Червлёного Яра и по караулам возле Хопра по Дону. Была также христианская слобода на верхнем Дону, построенная ханами Батыем и Сартаком. Жители ее обязаны были перевозить через реку купцов и послов. (С. М. Соловьев: «История России».)

Кто были эти христиане, находившиеся на татарской службе? По видимому, это были предки казаков, получившие это название от татар и забывшие о своем прошлом. Этот народ во время татарского нашествия, видя, что враждующие между собой русские князья не смогут остановить татар, и дабы не быть уничтоженным татарами, изъявил покорность татарам и пошел на их службу. Перед Куликовской битвой он поддержал Москву, поверив, что пришел час избавиться от татар. Куликовская битва решающих результатов не дала и этому народу (казакам) пришлось уходить от татарской мести в Московскую и Киевскую Русь. Поэтому нет ничего удивительного в том, что ехавший в 1389 году в Константинополь Новгородский митрополит Пимен нашел Дон пустым. И как пишет об этом проф. Миллер: «…проплыл на судне весь Дон сверху до низу. На всем Дону не было людей и не было поселений, кроме небольших групп татар, которые с ужасом смотрели на, никогда не виданное ими, судно, плывущее по воде.»

У историка Соловьева тоже имеется описание путешествия митрополита Пимена, но у Соловьева татары без ужаса смотрели на плывущее судно. Кроме того, у него упоминается также о том, что митрополит Пимен видел развалины городов по берегам Дона.

Профессор Миллер доказывает, что казаки выходцы из Золотой Орды. Совершенно верно. Ну, а в Золотую Орду казаки откуда попали? По видимому, с неба свалились… В Золотой Орде казаков было не сотня и не две, а целый народ. Проф. Миллер это прекрасно знает, но, в силу каких-то соображений, он это отрицает. Странно только то, что в его статье «К вопросу о происхождении донских казаков» («Род. Край» № 49) имеется такой пассаж: «Однако не правы и те, которые считают всех казаков русскими по происхождению. Эта ошибка происходила главным образом потому что казаки говорят по-русски и исповедуют православную религию. Но и здесь политические стремления играли значительную роль. Конечно, в формировании Донского Войска русские сыграли значительную роль, особенно выходцы из Рязанского княжества и из Новгородских земель. НО ЕДВА ЛИ РУССКИХ БЫЛО БОЛЬШИНСТВО (подчеркнуто мной). Русская духовная культура была принята главным образом благодаря близости Дона к Московии и постоянным экономическим и политическим связям Дона с Москвой.» Я подчеркнул фразу профессора: «…но едва ли русских было большинство» — спрашивается, кто же представлял большинство? Безымянные бродячие разбойничьи шайки?

Тут профессор что то не договаривает и ударяется в вспомогательно-историческую генеалогию. На эту тему можно говорить до бесконечности, но это никак не является ответом на вопрос: была ли отдельная христианская народность в составе Золотой Орды и с легкой татарской руки превратившаяся в Казаков.

Г. Губарев в своей статье «Наше имя» (Род. Кр.» № 66.), приводит слова русского историка Карамзина, смысл которых сводится к тому, что история Казачества — древнее истории Батыя. Обвинить Карамзина в сочувствии казачьему национализму никак нельзя и если он привел эти слова, то не для красного слова и не из пальца высосал эти сведения, а у него были какие-то весьма веские исторические данные, давшие ему право сказать, что история Казачества — древнее истории Батыя.

Будет ли документально и точно доказано, что казаки отдельный от русских народ или нет, но положение Казачества от этого не изменится. Большевики во главе с Лениным считали, что главнейшими врагами коммунистической революции были казаки. Ком-власть сделала все возможное, дабы уничтожить Казачество если не все целиком, то хоть частично. Даже сломленное Казачество внушало им опасения и они старались окончательно обезвредить Казачий народ всеми доступными им средствами. Как производилось это «обезвреживание», и каковы результаты этого «обезвреживанья», это всем известно, повторять тяжело.

Что же касается зарубежного Казачества, то все данные говорят за то, что мы, зарубежные казаки, являемся «последними Могиканами», а поэтому нужно прекратить — смешные со стороны и унизительные для нас казаков — споры. Нужно использовать всю полноту свободы здешней печати и записать все правдивое и неизвращенное о прошлом нашего народа.

Один журналист поместил свою заметку в крупной русской эмигрантской газете о том, чтобы все сообщения о казачьих делах и спорах помещать в юмористическом отделе газеты. Эта насмешка далеко не первая и, нужно полагать, не последняя. Для нас же казаков все эти насмешки «как с гуся вода». Склока продолжается. Благодаря этой склоке политический вес зарубежного Казачества равен нолю. «Там» Казачество обезврежено на все 100%, а здесь за рубежом мы сами себя «обезвредили» тоже на все 100% и смеются над нами все, кому только не лень.

США      П. К.

Оцените автора
Казачий Круг