Красавец и чудовище.

Ехал войсковой атаман со своей конвойной сотней по станицам, поглядеть как справно казаки выполняют яво последнюю директиву под кодовым названием «Казак-мусорщик – это звучит гордо». Не отлынивают ли где, все ли по посадкам, лесополосам прибрали, а то можно за ето дело и нагаек выписать. Едеть, сам собою любуеться, усы у яво – во!, грудя колясом, и вся в хрестах да мядалях до самого пупа, бабы так и млеють. Конвойцы яму всякие кунштюки из джигитовки на кониках выделывають, станишные атаманы столами накрытыми встречають, уважають знать. И-их, хараша жисть!
Вдруг, откель не возьмись, карлица сморщенная объявилась, прытка дюжа. Конвойцев обомлевших растолкала, схватила атамана в охапку и бяжать, добяжала до дыры в земле и раз в нее и занырнула вместе с войсковым. Конвойцы даже шашков выхватить не успели, стоять толькя зенками хлопають.
Войсковые старшины все всполошились, не знають и делать тяперь чиво: «Как нам без батюшки нашево?». Звонють туды, звонють сюды. Всех на уши подняли. До самого главы государства дошли. Дюжа тот прогневался: «Да, как вы такие-сякие братишку мово не сберегли, за Полярным кругом у мяня цалину осваивать будитя, а не казачества возрождать, штоб из-под зямли достали в кратчайшие сроки и доложили».
Все сыщики, Пинкертоны на ногах, яму ету в акруженья взяли, а залесть туды дураков нету. И догадалси хто из войсковых старшин к бабушке-вядунье зайтить. Та картишки перекинула, на компьютере чивой-т полазила и гутарит: «Бяда, дюжа красивый мужчина атаман, влюбилася в няво сама королевишна гномов и для удовольствия свово и схитила. И томиться он у няе тяперь в подземелье. А как туды проникнуть, в Интернете сами пошукайтя, у мяня и так сваих дялов валом».
Пригорюнились старшины, а потом седенький такой, сухонький и гутарит: «А чиво мы грустим, господа, дадим-ка приказ Илюшке, пущяй он и мудрствует, на то он и простой казак, а мы ахвицера. А сами завеемся по бухветам, рявизию навадить». Как поряшили так и сделали. Вызвали Илюшку и заданье яму дали.
Илюшка парень не дурак был, здря штоля всю жисть в станице прожил, знал как турлука из грядков выливають. Нагнали яму пожарных машин и стали день и ночь в ту дыру лить. Льють-льють, и на чатвертые сутки показалась из дыры две головы: карлицы и атамана. Та из норы, скок, и бяжать, а своей дабычи из ахапков не выпущяеть. Илюшка на конике за ней, шумить: «Брось, окаянная, брось нашто он тябе, а то срублю». Нагнал и давай рубить, а та дюжа вертка, никак не попадеть, все мима да мима. Тут войсковой не сробел, достал патихоньку из кармана парфюм хранцузский и карлице в зенки, вжик, та и апешила, тут ей Илюшка голову и смахнул. Атаман на сваи ножки вскачил и бягом до старшин, одной рукой обнимает милых друзьяков, другой хресты им вешаеть. Вить, сколь исстрадались, бидняги, без няво. Апосля посадились они в джипы и толькя их и видали.
А Илюшка ту дыру рыть зачал, рыл-рыл и докапалси. Бункер ето был армейской, на случай атамной вайны, а карлица та, тогда ишо девка здоровая в нем службу нясла, охраняла да посля Советской армии не стало про няе и забыли. Сидела ета прапорщица боле пятнадцати годов в адиночестве, все кансервами питалась, адичала савсем, а тута красавца казака увидала и в галаве у ей помутилась.
Вот, какие дяла, браты бывають. По нонешним временам, не толькя девкам красным, но и войсковым атаманам, ежели они дюжа красивые, ходить по улицам стало опасно.