Автор: Л. Алекеѣевъ Источник: Исторический вестник. № 3, 1893
Декабря 4-го, 1864 года, до города Туркестана дошли слухи, что партія коканцевъ показалась около Чилика, который находится верстахъ въ 50-ти отсюда. Вслѣдствіе этого была пріостановлена отправка снаряженнаго въ Чимкентъ транспорта, и, чтобы узнать вѣрнѣе о коканцахъ, была послана въ деревню Иканъ1 команда казаковъ въ числѣ 109 чел. подъ начальствомъ есаула Уральскаго войска Сѣрова, три дня передъ тѣмъ прибывшаго изъ форта Перовскаго. При командѣ находился одинъ горный единорогъ, а всѣ казаки были вооружены нарѣзными ружьями2. На пути отряду встрѣтились двое киргизовъ-волонтеровъ (у одного была ранена лошадь), сообщившихъ, что подъ самымъ Иканомъ восемь человѣкъ изъ нихъ, посланные съ бумагами въ Чимкентъ, попались въ руки коканцевъ.
Продолжая идти впередъ, Сѣровъ послалъ въ г. Туркестанъ спросить коменданта: что ему дѣлать? и получилъ приказаніе: идти на рысяхъ далѣе3.
Не доходя до Икана версты четыре, что было уже вечеромъ, наши замѣтили впереди огни. Догадываясь, что это былъ станъ ненріятеля, Сѣровъ послалъ вожака-киргиза узнать положительнѣе; но киргизъ, только что отдѣлившись отъ отряда, былъ встрѣченъ коканскимъ разъѣздомъ. До этого ни авангардъ, ни боковые патрули наши во всю дорогу не видѣли коканцевъ.
Отрядъ началъ отступать, чтобы выбрать получше позицію, и, не пройдя полуверсты, моментально былъ окруженъ огромнымъ скопищемъ непріятеля. Наши остановились, спѣшились и, подпустивъ враговъ на самое близкое разстояніе, такъ плюнули изъ ружей и картечью изъ единорога, что коканцы попятились назадъ; затѣмъ они не разъ пробовали дѣлать нападенія, но всегда были отбиваемы.
На первый разъ уронъ непріятеля былъ порядочный. Видя, что ничего не подѣлаешь, коканцы ототли на благородную дистанцію, выставили три орудія и начали посылать въ отрядъ гранаты, осколками которыхъ не мало побито было лошадей и верблюдовъ; казаки же успѣли подѣлать кое-какіе завалы изъ мѣшковъ съ провіантомъ и фуражемъ. Такъ прошла ночь на 5-е число. Непріятельская конница, построенная въ боевомъ порядкѣ, насторожѣ стояла кругомъ.
Чтобы обмануть непріятеля, казаки передвигали единорогъ съ одного фаса на другой и дѣлали выстрѣлы, показывая этимъ, что орудіе у нихъ не одно, а утромъ 5-го не стрѣляли вовсе, чтобы не разочаровать противника и поберечь заряды, которыхъ всего было 42. Весь этотъ день Сѣровъ, ободряя казаковъ, говорилъ имъ, чтобы не тратили зря патроновъ и держались стойко, что скоро вышлютъ къ нимъ выручку. Коканцы между тѣмъ начали подвозить изъ-подъ Икана камышъ и мелкій лѣсъ для устройства мантелетовъ и какихъ-то щитовъ на арбахъ.
Часа въ четыре по полудни, въ сторонѣ Туркестана послышались выстрѣлы изъ ружей и пушекъ: это былъ, какъ послѣ оказалось, отрядъ, высланный изъ Туркестана на выручку сотни (150 человѣкъ пѣхоты, при 2-хъ орудіяхъ, при 1 офицерѣ, подъ командой поручика Сукорка).
Ожили наши, заслыша выстрѣлы, и хотѣли броситься въ штыки; но скоро выстрѣлы стали слышны тите и рѣже, потомъ смолкли совсѣмъ… Вскорѣ изъ стана непріятеля подъѣхалъ къ отряду кокандецъ съ запиской въ рукахъ; спѣшившись, онъ передалъ ее высланному казаку. Записка была писана на татарскомъ языкѣ, съ печатью Алимкула 4; содержаніе ея было слѣдующее: «Начальнику пришедшаго караула. Слова мои слѣдующія: куда теперь уйдеть отъ меня? отрядъ, высланный изъ Азрета5, разбитъ и прогнанъ назадъ; изъ тысячи твоего отряда6 не останется ни одного. Сдайся и прими магометанскую вѣру; никого не обижу изъ васъ. Слова мои истина. Переводилъ киргизъ Ахматъ».
Какой былъ данъ отвѣтъ на это наивное предложеніе, показываетъ самое дѣло.
Стрѣльба непріятеля усилилась; гранаты и ядра летали безпрестанно, и разрывало ихъ большею частію надъ самыми головами и въ срединѣ отряда, причиняя вредъ болѣе лошадямъ и верблюдамъ, которые стояли на небольшой возвышенности; не мало помято было и ружей, изъ людей только четверо были контужены.
Теперь скажу нѣсколько словъ о томъ, что дѣлалось въ г. Туркестанѣ. Вскорѣ за высылкою сотни Сѣрова, чабары (гонцы) одинъ за другимъ давали знать, что коканцы близко и что уже подходятъ къ Икану. Послали было вернуть сотню, но уже поздно: вдали слышались выстрѣлы… Вечеромъ 4-го числа, когда уже стемнѣло совсѣмъ, часовой съ барбета цитадели замѣтилъ вдали чуть мелькавшій временами орудійный и ружейный огонь. Сердце сжималось отъ боли за своихъ; все засуетилось въ Туркестанѣ: разсыпался по стѣнамъ народъ, задвигали орудія, зажгли фитили. Каждый офицеръ командовалъ фасомъ; явились въ строй даже смотритель магазина и ветеринаръ. Внутри города завалили ворота, и стояли на караулѣ толпы жителей. Аксакалы (старики изъ жителей) просили дать имъ пушку и хоть сколько нибудь солдатъ; но, разумѣется, получили отказъ, потому что въ гарнизонѣ не было и 500 человѣкъ. «Мы ваши, — говорили они,- вы насъ и защищайте». Такъ прошла первая ночь. Посланные для развѣдываній киргизы возвратились ни съ чѣмъ.
Утромъ 5-го числа всѣ офицеры, собравшись въ управленіе коменданта, рѣшили подпискою непремѣнно послать выручку. Выли, впрочемъ, и такіе голоса, что лучше пожертвовать сотнею, чѣмъ отдать Туркестанъ, ослабивъ высылкою и безъ того малочисленный гарнизонъ.
Идти съ отрядомъ охотно вызвался подпоручикъ Сукорко, обѣщавшій, въ случаѣ нужды, штыками пробиться до сотни. Часовъ въ 11 утра Сукорко съ отрядомъ выступилъ по направленію къ Икану. Пальба вдали не умолкала. Вечеромъ Сукорко вернулся назадъ; послѣ мы узнали, что, выйдя за окрестные сады, онъ получилъ записку отъ коменданта такого содержанія: «П. Л.! Если встрѣтятся вамъ огромныя силы, то, не выручая сотни, вернуться назадъ, дабы дать возможность усилить здѣшній гарнизонъ». Записка эта испортила все дѣло. Болѣзненно стучало сердце каждаго. «Бѣдные казаченьки!»-думалъ я.
Получивъ записку и не видя препятствій, Сукорко слѣдовалъ далѣе. Непріятель замѣтилъ подходившій отрядъ и густыми колоннами началъ двигаться къ Туркестану, окруживъ отрядъ со всѣхъ сторонъ, но не подходя близко. Наши открыли огонь изъ ружей, изрѣдка посылая картечь, но почти безполезно. Такъ двигались наши впередъ, а коканцы къ Туркестану, что даже видно было съ Азрета.
Версты 4 не доходя до сотни, вспомнилъ Сукорко о запискѣ и, не смотря на желаніе и просьбы всей роты и бывшаго съ нимъ подпоручика Степанова7 подвинуться до одной возвышенности сажен 300 впередъ, вернулся назадъ, также отстрѣливаясь.
Эти-то выстрѣлы и слышали наши казаки и чуть не прыгали отъ радости, думая теперь одолѣть коканцевъ.
Вернувшись въ крѣпость, Сукорко сообщилъ, что сотня наша въ Иканѣ, Коканцы, проводивъ отрядъ Сукорка до города, расположились въ окрестныхъ садахъ. Дурацкія трубы ихъ слышались даже въ цитадели. Страшно досадно было на Сукорка, но больше того на коменданта и коммиссіонеришку П-ва, посовѣтовавшаго послать записку.
Вечеромъ того дня, когда коканцы подходили къ городу, страшная суета поднялась въ крѣпости: ударили тревогу, снова разсыпались по стѣнамъ солдатики съ ружьями; многіе офицеры (въ числѣ ихъ и я) перевели свои семейства въ цитадель. Болѣло сердце за родныхъ казаковъ, и радостно щекотало самолюбіе, что вотъ де и мы, туркестанцы, будемъ имѣть дѣло. При наступленіи ночи четверо коканцевъ подъѣзжали къ воротамъ укрѣпленія, но очень счастливо улепетнули изъ-подъ выстрѣловъ.
Вскорѣ послѣ этого являются, точно выходцы съ того свѣта, два казака и одинъ киргизъ изъ отряда Сѣрова. Смотримъ и не вѣримъ глазамъ: оказывается, что, не видя помощи и не зная, къ чему это отнести, Сѣровъ распорядился послать въ Туркестанъ дать знать о своемъ затруднительномъ положеніи. Трое, посланные въ правую сторону отъ отряда, встрѣтили коканскій разъѣздъ, сдѣлали выстрѣлъ изъ револьвера и вернулись къ своимъ. Немного спустя, они снова отправились лѣвой стороной и, удачно пробравшись недалеко отъ огней непріятеля, цѣпи его и пикетовъ, дали знать о положеніи дѣлъ въ отрядѣ. Удальцы эти были казаки: Андрей Борисовъ, Акимъ Черновъ и киргизъ Ахметъ. Съ ними была прислана и записка Алимкула. Они передали, что коканцы, пытавшіеся не разъ дѣлать нападенія, были отбиваемы съ значительной для нихъ потерей, отступили и начали устроивать огромные туры и щиты на арбахъ. «Хотятъ подкатомъ идти, -говорили казаки,-и наши если продержатся до утра-слава Богу! Просятъ помощи. Коканцевъ видимо-невидимо!».
— Не знаю,что дѣлать!-говорилъ комендантъ, пожимая плечами.
Въ числѣ прочихъ совѣтовалъ и я послать снова выручку, доказывая, что коканды ничего не подѣлаютъ: примѣръ-Акъ-Булакъ и то, что двое сутокъ сотня держится, и проч.
-Это безуміе, — было отвѣтомъ:-городъ обложенъ!
Разсвѣтало. Въ ночь на 6-е число выстрѣловъ со стороны Икана
не было слышно. Долго эту ночь разспрашивалъ я Борисова и горевалъ вмѣстѣ съ нимъ.
-Батюшки! что дѣлаютъ, — говорилъ онъ, всплескивая руками: — не хотятъ и выручить!
Утромъ всталъ я и пошелъ въ цитадель къ г. А., у котораго была семья моя; говорю ему, что намѣренъ собрать офицеровъ и просить ихъ настаивать у коменданта общими силами послать опять выручку; но только что я вышелъ съ этимъ намѣреніемъ за ворота, какъ узналъ, что комендантъ собираетъ всѣхъ въ управленіе. Коканцевъ уже не было въ окрестностяхъ: всѣ они убрались къ Икану еще ночью.
Забылъ я сказать, что 5-го числа, часа въ 4 пополудни, жители здѣшніе привели одного коканца, взятаго въ садахъ. Какъ поймали, не знаю; это былъ флейтистъ изъ арміи Алимкула; при незіъ была и дудка изъ бамбука, перевитая шелкомъ.
Иду къ коменданту; на дворѣ болыпая группа солдатъ. Спрашиваю: «что такое?» и узнаю, что дерутъ флейтиста, который послѣ нѣсколькихъ нагаекъ повторялъ: «стойте, сейчасъ скажу правду!» и говорилъ чистѣйшую ложь: сначала говорилъ, что подъ Иканомъ человѣкъ 300, потомъ-600 и съ ними Садыкъ8; наконецъ сказалъ-2 тысячи и съ ними Алимкулъ; на самомъ же дѣлѣ, по вѣрнымъ свѣдѣніямъ, коканцевъ было подъ Иканомъ до 15 тысячъ.
6-го декабря, около полудня, изъ Туркестана вышло 200 человѣкъ пѣхоты, опять подъ командой Сукорка, на выручку нашихъ.
Возвращаюсь къ отряду Сѣрова. Утромъ этого дня (6-го), замѣтивъ, что мантелеты были уже готовы, онъ, чтобы выиграть какъ нибудь время, пустился на хитрость: выйдя впередъ, махнулъ въ сторону непріятеля рукой, показывая, что хочетъ вступить въ переговоры. Къ нему явился коканецъ съ ружьемъ въ рукахъ, которое тутъ же положилъ на землю.
-Сегодня у насъ праздникъ, и намъ не хотѣлось бы начинать дѣла,-сказалъ Сѣровъ.
Коканецъ отвѣчалъ, что онъ и самъ руссскій, и совѣтуетъ лучше сдаться: Алимкулъ де обѣщаетъ сдѣлать Сѣрова также начальникомъ и дастъ аргамака съ золотой збруей. Въ это время коканцы уже начали катить мантелеты. Сказавъ, что при переговорахъ наступленій не дѣлается9. Сѣровъ вернулся на позицію, а между тѣмъ три чалмоносца крались къ нему, намѣреваясь убить или схватить живаго, но казаки, раньше замѣтившіе эту продѣлку, кричали: «уйдите, ваше благородіе, мы стрѣлять будемъ!»
Между тѣмъ у единорога послѣ 8-го выстрѣла сломалось колесо; артиллеристы, съ помощію казаковъ, живо сняли колесо изъ подъ ящика съ зарядами и кое-какъ прикрѣпили веревками, но орудіе не могло вращаться и его приходилось не разъ передвигать на спинахъ и рукахъ съ одного мѣста на другое; когда же были ранены всѣ артиллеристы, казакъ Терентій Толкачевъ10 самъ поворачивалъ и заряжалъ единорогъ. Однимъ выстрѣломъ картечью онъ пробилъ щитъ, и видно было, какъ сарбазы понесли на рукахъ нѣсколько своихъ.
Все ближе и ближе двигались къ отряду съ разныхъ сторонъ мантелеты и щиты; за ними шла непріятельская пѣхота, пытавшаяся кинуться въ шашки, но, получая отпоръ, отходила назадъ. Съ двухъ сторонъ непріятель удачно подошелъ къ канавкѣ и сталъ сильно донимать перекрестнымъ огнемъ. Видя свое критическое положеніе, наши заклепали единорогъ и съ крикомъ «ура» кинулись на проломъ, выстрѣлами открывая путь. Первый шагъ стоилъ отряду 36-ти убитыхъ и нѣсколькихъ раненыхъ. Коканцы бросились на оставленную позицію, хватая и забирая все, что попало подъ-руку. Нѣсколько человѣкъ, говорятъ, взялись за единорогъ: тащатъ, но не осилятъ, а сами оглядываются, какъ бы не вернулись русскіе… Съ гикомъ непріятельская конница начала наскакивать и стрѣлять со всѣхъ сторонъ, но не дешево продавали себя казаки и невольно заставили непріятеля держаться подальше. Коканская конница, заскакивая впередъ, спѣшивалась, ставила ружья на рожки и съ двухъ сторонъ стрѣляла въ отрядъ. Сильно раненые безпрестанно падали и оставались на дорогѣ; товарищи отбирали у нихъ ружья и патроны, тутъ же ломали и бросали по пути.
Въ виду отряда, коканцы, какъ звѣри, кидались на раненыхъ, кололи ихъ пиками и рубили шашками, снимая головы; нѣкоторые изъ казаковъ, будучи еще въ силахъ, защищаясь, бросали въ глаза непріятеля горсти снѣга…
Долго шелъ бѣдный Абрамичевъ11 первая пуля попала ему въ голову, вторая въ бокъ, но онъ шелъ, поддерживаемый подъ руки; наконецъ, разомъ двѣ пули хватили въ обѣ ноги; онъ упалъ и остался послѣднимъ, не дошедшимъ до мѣста соединенія съ отрядомъ Сукорка. «Рубите скорѣе голову, не могу идти!»-были послѣднія слова его. Былъ онъ въ темносѣромъ длинномъ плащѣ, въ огромной папахѣ, отчего очень выдѣлялся отъ остальныхъ и привлекалъ выстрѣлы непріятеля; ему совѣтовали снять и бросить папаху, но онъ не послушалъ.
Подъ сильнымъ градомъ перекрестныхъ пуль шелъ отрядъ около восьми верстъ. Многіе раненые падали, снова съ усиліемъ поднимались и шли отстрѣливаясь.
Солдаты отряда Сукорка, завидѣвъ своихъ, двѣ версты бѣжали на выручку съ крикомъ «ура». Встрѣча эта была праздникомъ, какихъ немного бываетъ въ жизни: всѣ обнимались, плакали и цѣловали другъ друга.
«Не нахожу словъ, чтобы вполнѣ высказать всѣ подвиги своихъ лихихъ удальцевъ-товарищей и вѣрныхъ слугъ государя: не было ни одного, который чѣмъ либо не заявилъ себя. Эта храбрая горсть, пробиваясь между тысячъ непріятеля, не смотря на сильный холодъ, побросала съ себя послѣднюю одежду и, вся измученная и израненная, шла въ однѣхъ рубашкахъ, съ ружьемъ въ рукахъ, кровью обливая путь свой».
Такъ заключилъ свое донесеніе эсаулъ Сѣровъ. Было уже темно, когда вочеромъ 6-го числа отрядъ съ пѣснями подходилъ къ городу. Всѣ офицеры и комендантъ вышли на встрѣчу къ воротамъ и, стоя на барбетѣ, кричали «ура», кричали и — раненые, которыхъ везли на нѣсколькихъ телѣгахъ; проводили ихъ потомъ до госпиталя, куда нѣкоторые офицеры вносили ихъ на рукахъ своихъ, поили чаемъ, раздавали хлѣбъ (двое сутокъ не ѣли и не пили наши герои). Удивительно, что это за молодцы: рѣдкій не имѣлъ пяти, или шести ранъ, и ничего-смѣются и разсказываютъ, какъ они били коканцевъ… На одной телѣгѣ у крыльца госпиталя полулежалъ старый казакъ, причитывая будто про себя: «о, батюшки, что сдѣлали! о, батюшки, что надѣлали!». Слова эти были точно упрекомъ, что поздно выручили… Спрашиваю, куда раненъ.
— Въ голову, ваше благородіе, да вотъ въ ногу и руку, — отвѣчалъ спокойно старикъ, потомъ усмѣхнулся и продолжалъ:-ну, да и я оставилъ имъ память! вотъ у одного тамыра (пріятеля) даже ножикъ взялъ.
Онъ показалъ небольшой ножъ. Слушая его, можно было подумать, что онъ совершенно здоровъ, но когда стали снимать его съ телѣги, онъ сильно кричалъ: «батюшки, ногу! родимые, ногу!».
Три дня спустя выслали отрядъ собрать тѣла убитыхъ: привезли 57 человѣкъ-голыхъ, изрубленныхъ, безголовыхъ и въ разныхъ положеніяхъ: у одного рука, сложенная крестомъ, замерла на плечѣ, другой какъ будто защищается, третій наноситъ ударъ… Абрамичева узнали только по носку на одной ногѣ; около него въ крови лежалъ карманъ, съ частью изорваннаго лампаса; лѣвой рукой онъ будто замахнулся, а пальцы были изрублены.
10-го декабря положили героевъ въ одну большую могилу, накрыли холстомъ и, отслуживъ панихиду, засыпали землею. Не одна слеза упала на свѣжую насыпь…
Много пройдетъ времени, много воды утечетъ, и все еще будутъ указывать на небольшой курганъ, гдѣ богатыри сложили свои кости. Миръ праху вашему, герои! Славную и небывалую страницу занесли вы въ исторію нашего войска.
По собраннымъ свѣдѣніямъ, коканцевъ убито и ранено до 2-хъ тысячъ. Подъ Алимкуломъ ранена лошадь. Непріятель убрался въ Ташкентъ и на 40 арбахъ повезъ своихъ раненыхъ, а шелъ было отнимать у насъ Туркестанъ.
Будутъ помнить коканцы Иканское дѣло. Единорогъ, говорятъ, повезли чуть ли не на пяти верблюдахъ: на одномъ колеса, на другомъ лафетъ, на третьемъ ящикъ. Головы нашихъ были сложены на особой арбѣ и отвезены подъ карауломъ. Жителей Икана и Чилика погнали босыми до Ташкента.
Л. Алекеѣевъ.
Примечания
1. Иканъ, маленъкая крѣпостца, въ которой жили мирные коканцы, находится въ 25-ти верстахъ отъ г. Туркестана.
2. Это первые казаки, которымъ дали такія хорошія ружъя; до того времени наше войсковое начальство не обращало вниманія на вооруженіе и смотрѣло только, не вникая въ качество оружія, чтобы казакъ былъ красиво одѣтъ, что, разумѣется, совершенно не нужно въ степи. Добрая лошадь съ ружьемъ, сѣрый плащъ, пары двѣ рубахъ и сапогъи больше казаку ничего не нужно.
3. При чемъ было сказано: «чего онъ труситъ: у него цѣлая сотня».
4. Алимкулъ-регентъ ханства.
5. Азретомъ называютъ Туркестанъ.
6. На тысячу шаговъ казаки отлично били орудійную прислугу и вообще держались молодецки, стараясь укрываться днемъ, чтобы не показать своей малочисленности, чѣмъ и успѣли обмануть кокандцевъ, которымъ показалось, что тутъ не сотня, а тысяча.
7. Славная личность и герой Акъ-Булака.
8. Бывшій сподвижникъ Мурзы-Давлета и одинъ изъ главныхъ предводителей въ войскѣ Алимкула.
9. Переговорами, все таки, было выиграно времени часа два. Прежде не разъ высыпался казакъ Толмачевъ.
10. Онъ остался живъ и при соединеніи съ отрядомъ Сукорка, не смотря на раны, не пошелъ на перевязку.
11. Переговорами, все таки, было выиграно времени часа два. Прежде не разъ высыпался казакъ Толмачевъ.
12. Сотникъ изъ отряда Сѣрова, года три назадъ выпущенный изъ Московскаго кадетскаго корпуса.
Списки участников дела по Иканом.
Командир сотни — есаул Василий Родионович Серов; сотник Павел Абрамичев — убит.
Урядники: Панфил Зарщиков, Давид Криков, Пахом Мишалов, Ерофей Филиппов (все убиты), Александр Железнов.
Казаки:
Убиты: Тит Овчинников, Климентий Блкин, Николай Мазанов, Антон Болдырев, Сидор Ковалев, Ермолай Васильев, Фома Темнов, Никон Лоскутов, Федор Шапошников, Ананий Парфенов, Макей Арчашников, Куприян Калмыков, Гавриил Жидков, Иван Сыщиков, Климентий Тюнин, Максим Сыщиков, Авдий Камцев, Павел Герасимов, Захар Зузанов, Яков Овчинников, Андрей Романов, Прокофий Романов, Иван Павлов, Иолий Рудометов, Евсигний Дорофеев, Никита Пономарев, Евстафий Пономарев, Осип Марков, Ераст Стариченков, Семен Михеев, Ларион Ларин, Дорофей Портнов, Афанасий Землянушнов, Варфоломей Коновалов, Тарас Парфенов, Иван Аронов, Дмитрий Киреев, Осип Болдырев, Иван Петров, Семен Волков, Григорий Волков, Григорий Божедомов, Самоил Мазанов, Иван Панов, Евлампий Гордеев, Иван Рыгин, Иван Тяпухин, Иван Фолимонов, Евпл Болдырев, Александр Тумин;
Умерли от ран после дела: Насыр Фаткуллин, Платон Добрынин, Иван Коптелов, Савелий Ярочкин, Елистрат Корчагин, Григорий Азовсков, Михаил Бахин, Сидор Максин, Терентий Толкачев, Ермолай Чесноков, Алексей Логинов.
Остались в живых: Андрей Борисов, Аким Чернов, Павел Мизинов, Матвей Мостовщиков, Евстифий Синицын, Филипп Каймашников, Зиновий Скачков, Евграф Агафонов, Михаил Бакиров, Филипп Шарков, Понкрат Скоробогатов, Евстифий Соболев, Викул Хамин, Гавриил Подлипалин, Алексей Чиров, Федор Парфенов, Михаил Прикащиков, Василий Герасимов, Федор Кирилин, Иван Агафонов, Венедикт Панькин, Никита Потапов, Ананий Зевакин, Евстигней Ворожейкин, Федул Мирошхин, Александр Портнов, Василий Казанцев, Иван Кокорев, Емельян Голубов, Савин Горин, Харитон Сластин, Артемий Кочемасов, Василий Парфенов, Шаргай Токмаев, Василий Рязанов, Кузьма Бизянов, Алексей Орлов.
Артиллеристы Грехов, Огнивов (все ранены); фельдшер Бинднер — убит; фурштат Барбанников — убит; почтарь кара-киргиз Ахмет.
