Покорители Сибири якутские казаки

Автор: А. Маныкин-Невструев.  Источник: Очерк-Покорители Сибири якутские казаки.Москва 1883 г. 

Общий характер завоевательного движения казаков.

Много было писано о Ермаке Тимофеевиче и его удалых товарищах, бивших челом царю Ивану Грозному Сибирским царством. Но сибирское цар­ство Кучума не обнимало теперешней Сибири, все про­странство от Енисея на восток до Тихого Океана покорено постепенно преемниками Ермака и ого това­рищей, Якутскими казаками, подвиги коих до сих пор мало известны.

Отдельные сведение о Якутских казаках разбро­саны по сочинением разных историков (Фишер, Крашенинников, Ланин, Словцов, Врангель и др.), но цельного очерка славной деятельности этих отважных борцов, кажется, до сих пор не было. Не­сколько лет тому назад мне удалось посетить отда­ленные края, служившие им широкою ареной, позна­комиться с неприглядною жизнью потомков завоева­телей и на месте собрать некоторые сведения, которые могут отчасти пролить свет на их заслуги земле Русской. Пользуюсь настоящим случаем выразить мою искреннюю признательность атаману Якутского полка Шахурдину за любезно предоставленные им в мое распоряжение Фамильные его записки, а также за содействие в моих поисках по старым архивам полка и местным губернским.

Недаром досталась России дальняя сибирская окра­ина. Много жертв пало в бою с неприятелем или в борьбе с неприветною природой. Дорого достава­лась казакам каждая пядь земли. Но беды и несчастие лишь укрепляли их энергию и настойчивость, по­буждая к дальнейшей деятельности. Нынешние Якутские казаки, исполняющие скромную гарнизонную и по­лицейскую службу в Якутской области, по справед­ливости могут гордиться своими предками.

Боевая история Донцов, Кавказских линейцев и Сибирских казаков, пришедших с Ермаком, гремит славными деяниями. Но дело в том, что все их подвиги более или менее сохранены для потомства, и каждое из этих войск имеет подробное описание всей прошлой своей жизни. Не в таком положении находятся Якутские ка­заки. Потому ли что они уже более столетие окончили свое боевое поприще и не находится охотников по­рыться в архивной пыли прошлого, по другим ли причинам, но они остаются до настоящего времени как бы забытыми. А между тем, если сличить действия Якутских казаков с действиями прочих казачьих войск, подчинивших русскому владычеству ближайшие окраины России, нельзя не признать что их боевая деятельность, если не выше деятельности Донцов и Линейцев, то во всяком случае может с оною поравняться. Вот как отзывается о си­бирских казаках академик Фишер (Немец) в конце своей Истории Сибири (изд. в 1744 году).

«Греция, Рим, Старый и Новый Свет могут гор­диться и хвалиться героями своими сколько хотят, я не знаю отважились ли бы они на то, что сибирские герои Буза, Перфирьев, Бекетов, Нагиба, Хабаров, Степанов и многие еще другие действительно учинили; осмелились ли бы они с малым числом людей на­пасть на столь сильные народы, каковые были: Мон­голы, Китайцы, Маньчжуры и др., и удалось ли бы им покорить через восемьдесят лет не только восьмую часть земли, да притом еще неудобнейшую и опаснейшую между всеми частями, где голод и стужа вечное свое имеют жилище, но и утвердить за собой.

В самом деле, стоит только вспомнить что и как покоряли Донцы, Линейцы и что и как покоряли Якутские казаки. Первые, побеждая врагов, занимали их роскошные земли с блогорастворенным климатом. Добытая земля щедро вознаграждала участников лихого предприятия. Даже первые пришельцы Русские, следовавшие за Ермаком, поднявшиеся по Иртышу и Оби, завладели благодатными местностями Западной Сибири. На долю их приходилось мало тех лишений, которые происходят от недостатка продовольствия и невозможности достать его. Им, наконец, не было надоб­ности вести борьбу с природой. Якутским же казакам выпал жребий испытать в полуторавековой период не только кровопролитные битвы со враждебным населением, но и все ужасы лишений, голода, опасно­стей и неравной борьбы в ледовитой стране с самою природой. Сколько при этом погибло народа безвестно, сколько партий смельчаков поголовно сгублены или голодом, или туземцами,-знают лишь тундры сибирские. Так, например, в 1648 году пришел на Амур Хабаров с партией и нашел там пять выстроенных острогов, но куда девались люди их выстроившие осталось ему неизвестным.

Что влекло казаков вперед? Страсть ли к наживе дорогою пушниной, беззаветная ли удаль, любовь ли к сильным ощущениям в борьбе с опасностью, трудно решить. Надо, однако, заметить, что соболь, которому некоторые историки готовы приписать огром­ное значение, шел главным образом в казну, а затем в карманы приказчиков и начальников партий, о чем свидетельствуют акты и даже царские указы. Фактическая же сторона дела указывает только на то, что казаки, частью по собственной инициативе, частью по приказу начальства, охотно шли открывать новые земли, покорять туземных жителей и облагать их ясаком в пользу правительства. Удачи партий удваивали энергию, а неудачи нисколько не охлаждали готовности идти на новые разведки страны.

Первые походы Енисейских и Мангазейских каза­ков на Лену предпринимались самыми малочисленными партиями от 10 до 30 человек. Затем, когда казаки прочно уселись на Лене, выстроили остроги Усть-Кут, Верхоленск, Олекминск и Якутск, и стали подви­гаться далее, они высылали более крупные партии.

В 1638 году было основано Якутское воеводство для един­ства в распоряжениях, так как до того Якутским казакам приходили приказание и от Тобольских, и от Томских воевод, что не мало вредило делу: ка­заки Енисейские и Мангазейские, получая приказание от разных воевод, враждовали между собою на Лене, и несогласие их дошли раз до ожесточенной схватки. Первые воеводы якутские, Петр и Матвей Головины, прибыли в Якутск лишь в 1641 году, и с первого же года своего управления начали снаряжать партии к Тунгусскому озеру (Охотское море). Партии отправ­лялись достаточно сильные и снабжались по возмож­ности веем необходимым. Точно определить количе­ства запасов воеводы не могли, так как неизвестна была продолжительность походов. Казаки редко воз­вращались в тот же год, и то разве при неудачах; большею же частью они или вовсе не возвращались, осев на вновь завоеванной земле, или же возвраща­лись через несколько лет.

Пути движения казаков по преимуществу были водяные. Знакомясь с речными системами, они шли сухим путем исключительно в местах водороздела, где перевалив через хребет и устроив новые лодки спускались по притокам новых рек. Так, между прочим, были открыты: Амур при посредстве Олекмы и Тугира, Охотское море при посредстве Алдана и Май. Партии, следовавшие по Олекше, перевалили че­рез Становой хребет и спустились к Амуру речкой Уркой, партии по Алдану и Мае перевалили че­рез тот же хребет и вошли в реку Улью, впадаю­щую в Охотское море.

По прибытии в местность занимаемую каким либо племенем туземцев, казаки входили с ними в мир­ные переговоры с предложением подчиниться Белому царю и платить ясак, но переговоры эти далеко не всегда приводили к успешным результатам, и тогда дело решалось оружием. Обложив туземцев ясаком, казаки устраивали на их землях или укрепленные остроги (если племя было воинственное), или просто зимовья, где и оставалась обыкновенно часть казаков в виде гарнизона для поддержания покорности и для сбора ясака.

Партиями управляли по назначению воевод началь­ники (из людей опытных, бывших уже в походах), казаки, пятидесятники и дети боярские, случалось также, что смелые партизаны сами предлагали свои услуги вести партию для открытия новых земель на свой счет, как то сделал в 1648 году Хабаров, испросивший разрешения набрать на свой собственный счет 150 ка­заков и вести их на Амур.

За немногими исключениями порядок и дисциплина поддерживались в отрядах довольно строго: казаки повиновались своим начальникам и терпеливо пере­носили все лишения, хотя удаленность казаков от главного начальства, казалось, могла бы разнуздать их страсти, дать простор своеволию или внушить смелому честолюбцу мысль о самостоятельном действии, не подчиняясь приказанием воевод. В этом последнем отношении особенно поражает сам Ха­баров. Открыв Амур, собрав богатый ясак, разбив несколько раз туземцев, он по праву мог бы возгордиться своими успехами; но что же мы видим? Когда в Москве распорядились учредить Амурское воеводство, то пред отправлением туда воеводы (предназначался Лобанов-Ростовский) послан был для устройства ему пути дворянин Зиновьев. По приезде на Амур, он без особенных, по видимому, причин сменяет Хабарова, назначает начальником казачьего отряда на Амуре Онуфрия Степанова, и Хаба­ров беспрекословно подчиняется этому распоряжению, делаясь простым казаком.

Наконец, самые нарушения подчиненности и повиновения, как например: убийство казаками в Кам­чатки трех начальников — Атласова, Чирикова и Миронова, объясняются причинами более или менее уважительными. Надо сказать что начальники отрядов назывались обыкновенно приказчиками. Они занимались сбором ясака и раздавали следуемое казакам содер­жание. Далеко не всегда эти приказчики вели дела свои честно. Наживаясь на счет туземцев рухлядью, они обижали казаков недодачей жалованья и жестоким обращением. Вот эти то качества приказчиков до­вели Камчатских казаков в 1712 году до отчаяния, и они решили покончить с ними убийством. Но замечательно что анархии при этом не было. Зачинщики убийства приказчиков, Анциферов и Козыревский, приняв управление в свои руки, подробно доносят в Якутск об этом событии, оправдываясь тем что приказчики вывели казаков из терпения крайнею гру­бостью и обидами. Назначенные из Якутска новые приказчики не преследуют убийц, а напротив назначают их сборщиками ясака, и когда Анцыферов был изменнически убит Коряками, то приказчик, заступивший место Миронова, счел своим долгом ото­мстить Корякам.

Обращение казаков с туземцами, при тогдашней грубости нравов, разумеется, не могло быть названо гуманным. Гнет власти, сопряженный с излишними поборами и жестокостью относительно не повинующихся лежал на туземцах всею своею тяжестью. Подобное обращение вызывало не редко в туземцах дух сопротивления и открытые мятежи, но все эти попытки, будучи безуспешны, вели к еще большей суровости.

Такая система обращения с инородцами в северной части Восточной Сибири была, можно сказать, причи­ной потери Амура в 1684 году. На помощь Даурам, Ниткам и Дучерам, с которых казаки стали беспощадно брать ясак, подоспело Китайское прави­тельство. Тут пришлось казакам столкнуться не с дикарями, подчинявшимися обаянию грубой силы, а с государством, цивилизация которого, хотя и неподвижная, стояла высоко. Китайское правительство приняло энергичные меры к тому, чтобы Русские не укрепились на Амуре. Оно неоднократно высылало большие отряды (так при осаде Албазина участвовало до десяти тысяч китайского войска). Казаки не раз сталкивались с этими полчищами, и хотя стойко выдерживали на­падение, но активных успехов не достигали, и после каждого такого столкновение должны были искать более мирных уголков на Амуре.

Казаки так озлобили туземцев что Гиляки, например, жившие всегда самостоятельно, сочли за лучшее признать над собою владычество Китая. Постоянно тревожимые Маньчжурами, испытав все роды лишений, голод, схватки с многочисленным неприятелем, ко­торый на смену одних отрядов мог всегда выслать новые, более сильные, первые казаки, пришедшие на Амур в 1648 году и достаточно там похозяйничавшие, вы­нуждены были совсем очистить Амур после почти тридцатипятилетнего владения им. Много партий, от­правившихся на Амур, пропали без вести, много казаков пало сражаясь на Амуре в XVII столетии, а потому невольно скажешь что за бескровное приобретение Амура в 1858 году, уже с лихвой заплатили своею кровью наши предки.

Боевое снаряжение казаков при отправлении в поход состояло из ружей, пищалей и сабель. Пороху и свинцу часто недоставало при продолжительных походах. Отряды иногда снабжались и пушками; так, например, партия Хабарова имела при себе две пуш­ки. Особенно правильной системы вооружение отрядов не было. Только с воцарением Петра Великого уста­навливается порядок снабжения партий всем необходимым. Отряды становятся многочисленнее; им дается артиллерия, значительные запасы пороху, свинцу и ядер. Кроме того, к партиям придаются плотники и мат­росы для устройства морских судов, отпускается холст для парусов и прочее.

Инородцы Сибири, с которыми приходилось иметь дело казакам, оказывали не одинаковое сопротивление. К более мирным из них могут быть отнесены Якуты, но и те неоднократно ставили казаков в за­труднительное положение. Разбив казаков в начале 1634 года недалеко от Якутского острога, они дви­нулись к нему и держали его в осаде почти шесть недель. За это покушение Якуты были жестоко нака­заны оправившимися казаками, но и после того, до самого конца XVII столетия, они не раз поднимали знамя бунта. Затем мирно подчинились русскому влиянию Юкагиры и Ламуты по реке Колыме. Не так скоро покорились Буряты, жившие в Ангарской степи. В отместку за смелый и удачный поход казаков в Ангарскую степь в 1644 году, Буряты три раза на­падали на Верхоленский острог, хотя особенного вреда казакам при этом не сделали. В 1645 году к Бурятам вновь отправилась партия казаков в сто трид­цать человек; в двух сражениях они на голову разбили Бурят, но после третьей битвы должны были отступить к Верхоленску. В 1648 году Буряты большим скопищем опять напали на Верхоленский острог, разграбили и уничтожили деревни поселившихся там крестьян. Вообще они грозили разорить все русские острожки на Лене, но присланные якутским воеводой подкрепления подоспели вовремя на помощь, Буряты были разбиты и тем окончились дела с ними. Инородцы, жившие по Амуру, Дауры, Дучеры и Нитки, по­корились бы казакам без сопротивления, если бы Ки­тайское правительство не пришло им на помощь. Более серьезный отпор дали Гиляки (на устье Амура), в земле коих погибла не одна партия казаков. Немало сопротивления оказали также Коряки и Камчада­лы, не раз изменявшие Русским, вступая после изъявления покорности в открытую борьбу. Самым воинственным племенем оказались Чукчи. Только один начальник Анадырского острога капитан Павлуцкий (Фамилия которого, говорят, памятна до сих пор Чукчам) разбил их на голову два раза, но в тре­тьей серьезной битве с ними в 1747 году он был убит и отряд его уничтожен. Набеги Чукчей на Анадырск повторяются еще до 1855 года, а затем начинается общее спокойствие, продолжающееся до сих пор.

Казаки перешли на мирное положение. Они несут частью гарнизонную службу, частью исполняют особые обязанности: посылаются за сбором ясака, содер­жать перевозы на реках, караулят различные ма­газины, конвоируют транспорты и проч. и, наконец, делаются необходимыми помощниками местных начальников при сношении с туземцами, служа пере­водчиками.

В заключение этого краткого очерка деятельности Якутских казаков нельзя не остановиться на тех отважных мореплавателях по Северному океану, ко­торые не ради корысти, а единственно по долгу службы исследовали берега Ледовитого моря и открывали ос­трова на нем. Нельзя не помянуть добрым словом казаков Никиту Мальгина, Якова Пермякова, Меркурия Вагина, Дежнева, Катаева, Василия Стодухина, Алексея Маркова, Григория Кузякова и прочих, собиравших первые сведение о неизвестных дотоле морях, островах и реках. На их показание ссылались даже при составлении географических карт, пока наше прави­тельство не стало посылать ученые экспедиции для исправление этих карт и дальнейшего составления их.

Из следующей главы мы увидим с какими неболь­шими силами казаки делали свое славное дело.

Хронологический перечень походов Якутских каза­ков.

Сподвижники и первые преемники Ермака недолго оставались в завоеванном им Сибирском царстве Кучума. К началу XVII века русские владения рас­пространились до реки Енисея, а в первых годах этого столетия Енисейские и Мангазейские казаки, ро­доначальники нынешних Якутских, небольшими партиями пробираются на реку Лену: первые к её верховьям, а вторые по нижней Тунгуске к Вилюю.

В 1607 году Мангазейские казаки пришли на Нижнюю Тунгуску, обложили тамошних инородцев ясаком, а в 1620 году, на основании лишь темных слухов от верхневилюйских Тунгусов, казаки сообщили в Мос­кву о существовали на реке Лене обширного племени Якутов. Вслед за тем сделано было распоряжение о приготовлении к походу на Лену. Но, тем не менее до 1630 года партии Мангазейцев ходили с промышлен­ной целью и для сбора ясака лишь на Нижнюю и Подкаменную Тунгуски. Честь фактического открытия Лены принадлежит Енисейским казакам, ничтожная партия коих в числе десяти человек действовала на огромном пространстве от Енисейска до реки Киренги с 1628 по 1630 год.

В 1628 году отправлен был прямо уже на Лену отряд из 30 казаков под начальством Хрипунова, а в 1630 с отрядом такой же силы отправился Иван Галкин, который построил при устье реки Куты зи­мовье, но в 1631 году был сменен сотником Петром Бекетовым. Этот распорядительный начальник заложил в том же году Тугирский острог, а в следующем с 30-ю казаками отправился вниз по Лене и заложил Якутский острог (ниже Петрогорода на 70 верст). В 1635 году Бекетов построил Олекминский острог.

Одновременно с Енисейскими казаками двинулись с севера к Лене и Мангазейские казаки. В 1630 году партия в 30 казаков, под начальством Мартемьяна Васильева, получив приказание пробраться на Лену и покорить край, побывала на Нижней Тунгуске, Вилюе и Лене и обложила ясаком Якутов живших на устье реки Вилюя. Исполнив это, они сообщили в Москву, что если им пришлют подкрепление, то они покорят весь край. Ответом на это был в 1632 году указ из Тобольска, коим предписывалось по­слать Васильеву в подкрепление 40 человек. Но вслед за тем последовал из Москвы, куда дошли сведение о дурных поступках Васильева и его пар­ии, новый указ, коим предложено было тобольскому воеводе выбрать другого начальника из детей боярских и послать его для предприятие на реку Лену. Выбор пал на Ивана Корытова, который и отправился на Лену в 1632 году.

Встреча Енисейских казаков, пришедших свер­ху, и Мангазейских, пришедших со стороны Туруханска, была далеко не дружелюбна. Как те, так и другие старались доказать свое исключительное право на сбор ясака с Якутов, оспаривая друг у друга первенство их открытие. Как бы то ни было, но су­дя по действиям надо было отдать первенство Енисейским казакам, так как они прочно устраивались на Лене, воздвигая зимовья и остроги, тогда как Мангазейские, если и ходили на Лену раньше и позже, то собирали только ясак и возвращались. Вражда каза­ков перешла в открытую распрю.

Впрочем, не одни казаки пускались в изыскание, им содействовали сибирские промышленники, не стра­шась опасности, ради приобретение и корысти, они показывали обыкновенно казакам дорогу к завоеванием. Мангазейским же казакам, которые ходили в малом числе, промышленники служили защитой против Тунгусов, помогали им биться в случае нуж­ды, терпели от Тунгусов поражение, но за то поль­зовались свободой в соболином промысле. Первое известие о промышленниках на Лене основывается на рассказе о некоем Пенде, который с 40 человеками, набранными в Туруханске, провёл около трех лет в придонской стороне. Ведомость, посланная из Туруханска в Мангазею в 1626 году, свидетельствует, что 28 казаков пошли на Нижнюю Тунгуску со 189 человеками промышленных, да 44 казака с 312 человеками на Тунгуску же, называемую Подкаменную. Это другое известие о них. Якуты, а с ними вместе и Якутский острог, обращали на себя чрезвычайное внимание. Несмотря на все раздоры Енисейских ка­заков с Мангазейцами, несмотря на беспрерывные стычки их как между собою, так и с туземцами, несмотря на гибель «промышленных», коих большие партии заставаемые врасплох были нередко истребля­емы, Русские стекались в Якутский острог весьма заметно, ибо в 1633 году уже было в нем, считая казаков, промышленных и торговых людей около 200 человек. Все они имели одну цель и готовы были помогать друг другу до самой смерти.

Петр Бекетов, основатель и первый управитель Якутского острога, прежде всего старался дать ему значительный уезд, и с этого времени начинается ряд походов, открытий и обложение ясаком новых племен на неизвестных еще землях, под государеву державную руку. Якутский острог начал приобретать самостоятельность.

Первый поход казаков в 1632 году (год основа­ние города Якутска), предпринятый против Тунгусских родов: Долгинского и Жиганского, окончился успешно, и победа упрочена устройством Жиганского зимовья. Но предпринятой в следующем году экспедиции казаков из, Якутска, спустившихся вниз по Лене, помешали Мангазейские казаки. На устье Вилюя вождь Мангазейцев, Иван Корытов, преградил им дорогу, и чуть было не заполонил их. Иван Галкин, пришедший в Якутск со свежими силами, узнав об этом порешил отомстить Корытову, и стал готовиться в поход против него, но вследствие неблагоприятных обстоятельств вынужден был отложить свое намерение, так как одновременно взбунтовались Якуты. Теснимые со всех сторон казака­ми, удрученные сборами ясака, они задумали свергнуть тяжелое иго и собравшись в значительном числе по­ложили уничтожить Якутский острог; Галкину необ­ходимо было справиться сначала с Якутами. Выступив из Якутского острога с довольно большою во­оруженною партией навстречу восставшим, он дал им сражение, которое имело весьма плачевный исход для казаков. Они потеряли всех своих лошадей, большая часть казаков была перебита и сам Галкин получил четыре раны. Партия отступила в острог; Якуты окружили его и держали в осаде с 9 января по конец Февраля 1634 года. Острог не очень терпел от Якутов. Счастливая звезда опять засветила казакам, и они, оправившись, принудили дикарей снять осаду, а затем навели такой ужас на Якутов, что те целыми толпами начали переселяться через горы на Вилюй.

По усмирению Якутов Галкин обратился против Корытова, который зимовал со своею партией при Жигане. Первая партия в 29 человек, посланная из Якутска, с весной 1634 года, в погоню за Корытовым не имела успеха, но вторая в 40 человек, с которою шел сам Галкин, настигла Корытова недалеко от устьев Вилюя и разбила ого на голову. Корытов был арестован и привезен в Якутск где у него отобран весь собранный им неправильно ясак. Отсюда Корытов отправлен в Мангазею чрез Енисейск. Несмотря на жестокие ссоры с Енисейцами, Мангазейские казаки все еще не переставали ездить на Вилюй и Лену. Боярский сын Воин Шахов был отправлен туда из Тобольска еще в 1633 году с 40 человеками. Он плыл по Нижней Тунгуске и встретил партию Мангазейских казаков под начальством Черкаса Астафия Колесова, которых захотел присоединить к своей партии, но результатом этого были ссоры и жестокие неприятности, дошедшие до вооруженного столкновения, причем многие казаки бы­ли изрублены. Мангазейские казаки повелевали на реке Вилюе до прибытия воевод в Якутск.

В 1635 году казаки, жившие в Якутском остроге, получили название Якутских и с этого времени стали предпринимать походы во все стороны: одна пар­тия отправилась на Вилюй, другая на Алдан, Маю и Юдому, третий отряд поплыл вниз по Лене до её устья. За ними двинулись в большом числе и промышленники, жившие в Якутске. Число последних было так велико, что признано было необходимым послать чиновное лицо для сбора ясака.

В 1636 году был послан из Енисейска на Лену десятник Елисей Буза с повелением призвать к себе вольных, осмотреть все реки, впадающие в Ле­довитое море и обложить прибрежных жителей ясаком. Имея при себе десять казаков и набрав в Олекминском остроге сорок человек промышленных, Вуза отправился в путь весной к Оленеку и Яне и вернулся лишь через шесть лет, блистательно исполнив поручение.

В 1636 году был послан из Енисейска для исследований по Витиму атаман Максим Перфирев. С партией из 36 человек казаков и промышленников, перезимовав в Олекминском остроге, он в 1637 дошел до реки Амура, о которой и сообщил первые сведения.

Олекминский острог был построен в 1635 году сотником Петром Бекетовым, на левом берегу реки Лены, в 14 верстах выше впадение реки Олекмы. Якутские жители, вследствие многих и дальних рассылок, постоянно терпели недостаток в людях, а так как они зависели от енисейских воевод, то и просиди у них, а те у томских воевод, как главных начальников, вспоможение. Томские воеводы, слыша о богатстве ново отысканных земель, в 1636 году послали в Якутск назначенных прежде того в Енисейск 50 казаков, под предводительством атамана Дмитрия Копылова, который, по приходе на Лену, в 1637 году отправился к реке Алдану.

Вслед затем для заведывание делами Якутского острога послан был из Енисейска боярский сын Парфений Ходырев. По прибытии он узнал о злоупотреблениях Копылова, позволившего себе разграбить безвинно три якутских рода, и вознамерился наказать его. Дело дошло до стычки, из которой Ходырев вышел победителем. Он жестоко наказал затем и Якутов, державших сторону Копылова: тридцать человек из них было изрублено, взят весь запас лошадей и до 300 штук рогатого скота. На Усть-Алдане, Усть-Мае и на Усть-Амге в это время су­ществовали уже ясачные зимовья. Тем не менее, Копылов продолжал со своей партией походы в глубь страны. В 1639 году он снарядил партию из 20 своих казаков и 11 Красноярских и послал их на северо-восток под начальством Ивана Москвитина. Партия эта направилась вверх по реке Мае и после 78дневного плавание перешла через горы и спустилась по реке Улье, впадающей в Охотское море. Построив на устье Ульи зимовье, Москвитин, стал собирать сведения о стране и узнал при этом о существовании Амура. Около этого времени построились ясачные зимовья возле Уды и Тауи. Вслед за отправлением этой партии по реке Мае, Копылов был окончательно сменен, и на место его прислан был сын боярский Евстафий Михалевский.

В 1638 году партия Енисейских казаков, под водительством сотника Иванова, отправилась из Якут­ска для открытия верховьев реки Яны.

Перевалив на лошадях через горный хребет, Иванов достиг верховьев Яны, найдя сверх того и верховья Инди­гирки, он покорил Юкагиров, обложил их ясаком и возвратился в Якутск, оставив 16 казаков на реке Индигирки для упрочения русского влияния в крае. Таким образом в Яну почти одновременно и вошли снизу Елисей Буза, а сверху Иванов.

Оставшиеся у Индигирки 16 казаков пожелали также отведать счастья, а потому избрав товарища Ивана Ерастова себе в предводители пустились вниз по этой реке в 1640 году. В следующем году несколь­ко человек пришло к ним на помощь из Якутска, и они предприняли дальнейшее путешествие на восток. Тобольские воеводы, вероятно слышавшие об удивительном соляном ключе у реки Каптендеи, которая впадает с южной стороны в реку Вилюй, послали указ сыну боярскому Воину Шахову, на Вилюй, чтоб он осведомился о сем деле. Шахов поручил дело промышленникам, которых тогда было еще много у реки Вилюя, и в 1640 году получено сто пудов самой чистой ключевой соли. Якутские же казаки не пользо­вались этим богатством. Они доставали соль из Усть-Кутского острога, где в 1639 году сольвычогодский промышленник Ерофей Хабаров заложил соляные варницы. Он же, на Усть-Куте и при устье реки Киренги, завел первое хлебопашество.

Все эти походы казаков, а также и богатый ясак, посылавшийся в Москву обратили на себя внимание пра­вительства, которое вместе с тем увидело и слабые стороны управления краем. В самом деле, хотя Якутские казаки и носили это имя с 1635 года, но единства в управлении ими не было. Приказы и распоряжение посылались из разных мест не только из Енисейска и Мангазеи, но даже из Томска. Между местными и пришлыми казаками возникали неурядицы и ссоры, доходившие до кровопролитных драк. Все эти причины вынудили правительство сосредоточить управление казаками и краем в лице самостоятельного воеводы. И вот в 1638 году образуется Якут­ское воеводство, по пространству довольно обширное. В состав него вошли: Илимск, верховья Лены, Вилюй, Вутальское зимовье на Алдане и все пространство на восток. Первыми воеводами были стольники Петр и Матвей Головины, правившие воеводством совместно. Они отправились из Москвы еще в 1638 году, но в назначенное им место прибыли не прежде 1641 года, впрочем, о пользе своей области старались «со всяким радением» и из Енисейска и Илимска рассылали указы во все места, где оказывалось нужным. С приездом воевод в Якутск, Томское и Мангазейское правительство в сей стороне прекратило свое распоряжение. Вилюй и Вутальское зимовье (на Алдане) присоединены к Якутскому уезду, и бывшие между казаками ссоры совершенно прекратились. Зашедшие в эту сторону казаки, завися от одних и тех же воевод, конечно вошли в одну и ту же казачью массу.

Живо интересуясь ходом покорения и разведывания неизвестных стран, Головины на первых порах старались поскорее разузнать о реке Амуре, смутное известие о которой принесли партии, ходившие по Ви­тиму и к Охотскому морю; снаряжена была новая партия в 70 человек на реку Витим с приказанием идти до тех пор пока возможно. Но эта экспедиция оказалась бесплодной, испытав бездну неудач

в пути, партия вернулась с пустыми руками. Вер­ховья Лены издревле обитаемы были Тунгусами и Бу­рятами, из Енисейска несколько раз покушались уже наложить на них дань, но тщетно. Так как эти на­роды теперь были приписаны к Якутской провинции, то в 1641 году отправлен был из Илимска пятидесятник Василий Витяев с десятью казаками, что­бы дружелюбным увещанием, а в случае нужды и указанием великой силы новых воевод, привести их к послушанию. Витяев с успехом возвратился в Илимск. Якутские воеводы приказали готовиться к походу на Бурят, и 100 человек под командой сына боярского Василия Власьева, в жестокие морозы 1641 года, выступили в поход на лыжах. Но как для удержания Бурят в повиновении и надлежащем по­рядке не было еще устроено между ними ни одного острога, то в 1641 году был отправлен для этого пятидесятник Мартын Васильев на устье реки Куленги. Ему дано было 50 человек и место считалось для острога удобным. В 1643 году отправляется вверх по реке Алдану письменный голова Василий Поярков со 130 казаками, снабженный пушкой и огнестрельными припасами. Путь его лежал по рекам: Алдану, Учуру и Гокоте. Движение к верховьям последней представляло большие затруднения. Отсюда По­ярков послал партию из тридцати казаков с Юшком Петровым к Амуру, к острогу Молдикичит (неизвестно кем выстроенному). Но бедствия и несчастия преследовали партию, и она вынуждена была вернуться к стойбищу Пояркова, который, не имея съестных припасов, не принял её, почему большая часть партии погибла от голода; казаки вынуждены были поедать трупы не только неприятелей, но и соб­ственных товарищей. В следующем 1644 году Поярков поплыл по Зее вниз до Амура, а оттуда по Амуру до устья, где и зимовал. Тут он имел оже­сточенную схватку с Гиляками, в которой потерял около половины своих казаков. В 1645 году он поплыл морем к реке Улье; где опять зимовал, и оставив в зимовке двадцать казаков только в 1646 году вернулся в Якутск.

Одновременно с этим шли дела с Бурятами жив­шими у верховьев реки Лены и отправлялись партии казаков на север для разведываний новых стран. В земле Бурят в 1641 году выстраиваются остро­ги, а в 1644 году пятидесятник и управитель верхоленский, Курбат Иванов, захотел попытать счастье про­тив Бурят в Ангарской степи. Он нечаянно напал на них, разбил и взял богатую добычу. Буряты отомстили за это троекратным нападением на Верхоленский острог, но ничего впрочем не сделали, хотя у Курбата Иванова было всего 50 казаков. Назначен­ные вместо Головиных якутскими воеводами, Василий Пушкин и Кирилл Супонев, по прибытии в Илимск, снарядив партию во 130 казаков и промышленных людей, которые пошли добровольно, отправляют ее на Бурят под предводительством боярского сына Алексея Бедарева. В первом сражении он одержал верх над Бурятами, хотя потерял до 50 человек. Возвра­тись на Верхоленский острог, подкрепив там свои силы, он снова двинулся на Бурят, где счастье опять ему так благоприятствовало что он в 1646 году, с партией во 136 человек, пустился снова на поиски, но на этот раз принужден был спешно возвратиться. Впрочем, в этом же году Бедарев еще раз ходил на Бурят, по ту сторону реки Ан­гары, и если бы Буряты были благоразумнее, то ни один из Русских не остался бы в живых. В 1648 году Буряты снова напали на Верхоленский острог и причинили большой вред, в особенности поселившимся около острога крестьянам. Ободренные успехом, они возымели намерение разрушить не только Верхоленск, но также Илимск и Усть-Кут. К счастью для казаков, прибывший в Илимск новый якутский воевода, Дмитрий Фронсбеков, снарядил партию промышленников в 200 человек и отправил их на помощь Верхоленску. Начальник партии, московский дворянин Василий Нефедьев, не только в состоянии был обороняться от Бурят, но и нападал на них, вскоре перешел реку Ангару и нанес им несколько поражений, впрочем, после одной битвы и он быстро вернулся в Верхоленск бросив добычу, но приведя с собою пленных Бурят для доказатель­ства своих побед.

Оставленные сотником Ивановым на Индигирке 16 казаков, исполненные духом предприимчивости, открывают в 1638 году реку Колыму, а в 1644 году на ней уже являются три зимовья, из которых нижнее было основано казаком Михаилом Стодухиным; он же впервые сообщил о существовании пле­мени Чукчей. Народ, живший здесь под названием Юкагиров, был многочислен и вел войну с Чук­чами и Коряками. Это последнее обстоятельство вероятно и было причиной того, что многочисленные партии казаков свободно строили зимовья. Казаки и про­мышленные выменивали у инородцев зверя и моржо­вый зуб на свои товары. Михайло Стодухин, при­бывший в Якутск с известием о новых землях, был отправлен в 1647 году с партией для расследования рек, лежащих к востоку от Колымы, и для обеспечения прибрежных жителей. В этом году он зимовал при устье Яны, в 1648 перебрался на нартах к реке Индигирке, где построив коч, пошел в реку Колыму, а в 1649 году на двух кочах вышел из Колымы для отыскания реки Погычи. Путешествие было не особенно удачно, один коч раз­било, на другом, плывя далее и пройдя Шелагский мыс, казаки, не приобретя ничего кроме моржовых зубов, вынуждены были вернуться за недостатком съестных припасов.

В 1648 году, 20 июня, партия казаков и промышленников, во главе коих стоял приказчик одного московского купца Федот Алексеев, совместно с каза­ками под начальством Семена Дежнева отправляются на семи кочах (по 30 человек в каждом) из реки Колымы в море и следуют на восток для открытие устья Анадыря и для покорения живущих там народов. Плавание это было неудачно: четыре коча вскоре были разбиты; Алексеев и Дежнев плывут далее, 20 сентября дерутся на берегу с Чукчами; затем бурей разносит их суда, и одно выбрасывает на берег в Одюторской губе. Дежнев с бывшими при нем 25 казаками пошел немедленно для отыскание устья реки Анадыря (золотого руна, по сказанию современников, куда рвались казаки и промышленники) и чрез десять недель прибыль к оному. Не имея съестных припасов, не встречая ни людей, ни зверя, Дежнев отправил двенадцать человек вверх по Анадырю для отыскания пищи, но те, проблуждав 20 дней, большею частью умерли с голоду, остальные вернулись в стан Дежнева с пустыми руками.

В следующем 1649 году, основав Анадырский острог, Дежнев направился вверх по Анадырю, по дороге встретил небольшое племя Анаулов, взял с них богатый ясак, но потом за выказанное ими коварство истребил их поголовно.

Между тем промышленные на Колыме не остава­лись праздными. Узнав что к Анадырю есть крат­чайшая сухопутная дорога, казак Семен Мотора, составив партию из промышленных и казаков, от­правился в 1650 году, 23 марта, и пользуясь проводником из племени Ходынцев (покоренного в том же году в верховьях реки Анюя), соединился с Деяшевым 23 апреля. За Моторой пошел по тому же пути Михайло Стодухин, но с Дежневым не со­единился, а действовал от ного отдельно. Он по­шел на Пеняшну, и затем дальнейшие сведение о нем прекращаются. В 1651 году в сражении с Анаулами Мотора был убит. В 1652 году Деяшев на кочах отправился вниз по реке Анадырю и от­крыть мель на север от устья, где собиралось мно­го моржей. Набрав моржовых зубов, он перезимовал на Анадыре и собирался в следующем году плыть морем в Якутск дабы отвести ясак, но неблагоприятные сведения о берегах Чукотской земли заставили ого отложить свое намерение. После этого Дежнев еще плавал на коче у берегов, видел Коряков и собрал сведение о тех товарищах, с ко­торыми расстался во время бури у Олюторской губы. Все они, как оказалось, погибли или в море, или в плену у Камчадалов и Коряков. Далее неизвестно что сталось с Дежневым. Имя его сохранилось в истории, так как он первым прошёл пролив, отделяющий Азию от Америки и названный в последствии Беринговым. Наконец, это был один из ка­заков подавших в Якутск в 1654 году довольно обстоятельное описание пройденного им пути.

Смелые попытки исследования берегов Ледовитого моря и островов на нём продолжались и позднее. Не все из отважных пионеров попали на страницы истории географических открытий, но занесенные деяния невольно возбуждают удивление. Читая, например, о путешествии казака Булдакова, посланного в 1649 году из Якутска в Колымск и предпринявшего плавание по Ледовитому Океану, нельзя не признать что казаки подвергались невероятным опасностям, что подвиги их, отвага и энергия могут составить целую эпопею.

Вместе с походами казаков на север продолжа­лись смелые экскурсии на юг для завладения Амуром. За первым походом на Амур ПерФирьева различ­ный партии промышленых и козаков открываюсь наконец кратчайший путь на Амур. Он обозначился Олекмой, Тугиром и чрез Становой хребет на реку Урку, впадающую в Амур.

В 1646 году Ерофей Хабаров испросил разрешение у якутского воеводы Фронсбекова отправиться на Амур, обещая на свой счет снарядить партию во 150 человек. Ему придано было несколько казаков. В том же году он успел дойти до устья Тугира, а 18 января 1648 года достиг Амура. Тут он на­шёл пять деревянных крепостей с башнями для стрельбы и с глубокими рвами. Под башнями были особливые воротца для вылазки и потайной проход к воде. В крепостях были большие дома (с бумаж­ными окнами), которые состояли из одного покоя могущего вместить в себе до 60 человек. Туземцы, жившие на Амуре, знакомые с Русскими по походу Пояркова и Петрова, встретили Хабарова враждебно, вследствие чего ему пришлось иметь постоянные во­оруженные столкновения. Кроме того и в самой партии не было согласия между казаками. Наконец, алчность казаков к добыче и делаемые ими опустошение за­ставили туземцев удалиться от реки Амура, побросав свои пахотные поля, что лишило казаков воз­можности доставать себе продовольствие. Казаки по­плыли вниз по Амуру, зимовали у Нитков, где со­брали ясак и запаслись продовольствием. На следующий год опять вернулись к верховьям. Известие о набегах казаков дошли до Маньчжурского правитель­ства, и оно наконец снарядило отряд в две тысячи человек, который и встретился с Русскими около устья реки Шингали. 26 марта 1652 года произошла кровопролитная битва, причем Китайцы стреляли из пушек, сделанных из гончарной глины. Казаки сча­стливо избежали поражения. Они пошли затем вверх по Амуру, и в мае того же года встретились с партией в 144 казака, посланных в том же году из Якутска под начальством Третьяка Чечигина с запасом свинца и пороха. Подкрепленный таким образом, Хабаров послал партию из 20 казаков под начальством Нагибы к устью Амура и далее морем. Нагиба, счастливо проплыв до устья Амура, вошел в море, но вскоре был застигнут бурей, которая продолжалась десять дней. Судно разбилось о камни около берега, все запасы огнестрельные и проч. потонули, но казаки избежали смерти. Следуя берегом, они запаслись провизией у Тунгусов и расположились на реке Тугуре. В 1653 году, Нагиба, сдав команду казаку Ивану Уварову, поплыл берегом моря к реке Наняторы, перешел через Становой хребет на реку Ваган, выстроил лодку и прибыл Маею, Алданом, Леною в Якутск 15 сентября. У Тутура было устроено зимовье оставшимися казаками, которые по прибытии к ним казаков из Якутска было расширено.

Тем временем в партии Хабарова произошел раздор: 136 человек отделились от неё с целью дей­ствовать самостоятельно, но вскоре, вследствие голода, вернулись к партии, которая затем состояла из 348 человек. В это же время возник Камарский острог. Слухи о богатстве Амура и о плодородии этого края дошли наконец до Москвы, и там состоялось предположение отправить воеводой на Амур окольничьего Ивана Иванова, Лобанова-Ростовского. С берегов же Лены стали отправляться туда в большом числе пар­ии промышленных. Для устройства пути новому во­еводе послан был предварительно дворянин Зиновьев, который по приезде на Амур в 1653 году сменил Хабарова и назначил вместо него начальником казака Онуфрия Степанова. Отправив затем Чечигина с 4 казаками в Китай для переговоров (где они были в последствии убиты), приказав выстроить остроги у устьев рек Урки и Зеи и острог Албазин и завести около них хлебопашество, Зиновьев в том же году вернулся в Москву через Тегирский острог. При отъезде он обещал выслать из Ту­гирского острога хранившиеся там для Амура порох, свинец, прочие припасы и разные железные орудия, в которых казаки нуждались, но обещание своего не исполнил. Онуфрий Степанов, по неимению достаточного количества съестных и военных припасов, не мог вести решительно дело покорения. Недостаток съестных припасов заставил его спуститься вниз к реке Шингалу, где нашелся хлеб и где он мог продержаться с год; но затем преследуемый Манчжурами, Китайцами, Даурами и Дучерами, которые со­брались в большом числе, Степанов направился к верховьям Амура. Здесь он встретился с 80 Енисейскими казаками, под начальством сот­ника Бекетова, служившими на Шилке и за недостатком продовольствия в Нерчинске спустившимися вниз. Беспрестанно имея дело с неприятелем, Онуфрий Сте­панов положил перезимовать в Камарском (Кумарском) остроге. В мае 1655 года выдержал в этом остроге продолжительную осаду неприятелей, подступивших в числе 10 тысяч человек. Казаков было всего 500 человек и в остроге имелись три пушки. У неприятеля же было 15 пушек и множество пища­лей с замками и без замков. Бой выходил неров­ный: Китайцы беспрерывно стреляли из пушек, но казаки, за недостатком огнестрельных снарядов, не могли отвечать тем же. Они производили частые вы­лазки, но каждый раз терпели неудачу. Однако, после продолжительной осады, неприятель оставил Кумарский острог. Много погибло неприятелей, много и Русских.

Оставшиеся в живых собрали 730 пушечных ядер, весом менее двух фунтов. Затем Степанов поплыл вниз по Амуру. Во время этого плавание настиг Степанова у реки Шингала некто Федор Пущин, с партией из 50 казаков, отправленный якутским воеводой еще в 1654 году для устройства ос­трога у устья Аргуни и объясачения туземцев. Недостаток съестных припасов заставил обе партии спуститься по Амуру, где соединясь и запасшись провизией на целый год, они отправились по Шингалу в землю Гиляков и зимовали там, построив острог.

Весной 1650 года Степанов и Пущин поплыли вверх по Амуру. Во время плавания они нашли ос­татки обгорелых и изрубленных судов, на которых, по собранным известием, плыла партия каза­ков в 40 человек из станицы братьев Сорокиных, тоже отправившихся на Лену с партией в 300 человек и уничтоженных в схватках с Дучерами. Надо заметить, что партии, отправлявшиеся на Амур без разрешения воевод, недостаточно дисциплинированные и плохо снабженные, производили по дорогам грабежи. Поэтому из Москвы вышел в 1655 году указ чтобы не допускать дальнейших отправок подобных партий, в виду чего на устье Олекмы учре­ждена была застава из 50 казаков. Партия же Сорокиных была из людей самовольно отправившихся на Амур. Степанов, отыскивая продовольствие, поплыл на легком судне вверх по Шингалу, но путешествие его оказалось бесплодным. Дучеры и Дауры, жившие по этой реке, получили приказание от Китайского правительства перейти к её верховьям и бро­сить поля. Степанов вернулся в Камарский острог и терпел со своею партией большие недостатки и лишение.

В 1656 году он послал 50 казаков в Якутск с ясачною казной и с приказанием не возвращаться, так как большую партию нечем было кормить. К этому отряду присоединились Федор Пущин с 20 ка­заками и сотник Бекетов. Для сокращения пути из­брали иное направление, но оказалось что новый путь длиннее старого, отчего 41 человек погибли с го­лоду. Отряд этот прибыл в Тугирский острог, где жил для сбора ясака боярский сын Курбан Иванов. Запасов провианта в остроге, хотя не оказалось, но в это время дошли слухи о следовании по Олекме транспорта с разными припасами для назначенного на Амуре воеводой Пашкова, казаки не долго думая пошли вверх по Олекме и встретив транспорт, частью доброю волей, частью силой, взяли нужное им коли­чество припасов.

Несмотря на все эти неблагоприятные обстоятельства, ясачная казна в Якутске была наполнена. С одних Гиляков и Дучер собрано было более 120 сороков соболей. Пущин хвалил Амур и предлагал посы­лать туда казаков через Охотск, дабы захватить хотя бы его низовья, тем более что Китайцы в это время еще не владели Гиляками. Приплывшему на Амурское воеводство Пашкову не посчастливилось, хотя и велено было прибавить ему 300 человек свежего войска. В это время считалось на Амуре до 500 казаков. Между ними начались разногласие, ссоры и распри, дошедшие до того, что казаки никого не хотели слушать. Китай­цы, пользуясь этими неурядицами, напали на русские остроги и перебили часть казаков. Уцелевшие от погрома разбрелись по разным местам, занимаясь грабежом. Воевода Пашков ничего не мог поделать со своеволием казаков. Наконец, в 1660 году часть их с ясаком ушла в Якутск, а другая в Ени­сейск.

Затем дела на Амуре как бы замерли до 1669 года. Около этого времени малороссийский казак Чернтовский, убив илимского воеводу, бежал в Тугир и, набрав партию в 84 человека отправился на Амур, возобновил стены Албазина и подчинился Нерчинску. Дела снова приняли благоприятный оборот. В 1677 году построен был Верхозейский острог: в 1679 на этой же реке выстроены Селимбаевский и Додонский, а в 1682 возведено зимовье на устье Амура для сбора ясака с маньчжурских племен. В это же время Якут­ске казаки, жившие в Тугирском остроге, соединясь с Албазинцами, разбили Нитков и Гиляков, наме­ревавшихся разорить острог. В 1683 году дела при­нимают печальный оборот. Партия казаков в 67 человек, посланная для смены в Аргунское зимовье, теснимая неприятелем, вынуждена была бежать частью в Удский острог, частью в Албазин. В 1684 году все остроги и зимовья были выжжены, а Тугирский острог уничтожен и гарнизон взят в плен Манчжурами. Действие Якутских казаков на Амуре прекратились.

В 1690 году Анадырские казаки получили первое известие о Камчатке через Коряков и Олюторов. Дела по открытию и завоеванию Камчатки начинаются с 1695 года, когда в Анадырский острог назначен был приказчиком пятидесятник Владимир Атласов. Тотчас по прибытии туда он отправляет на юг

партию в 16 казаков под начальством Луки Мо­розка. Немного не доходя до острожка на реке Камчатке Морозно собрал с Коряков ясак и захватив сверх того какие-то бумаги, который Коряки взяли с разбившегося японского судна возвратился назад. Бумаги заинтересовали Атласова, в 1697 году он предпринял уже сам вместе с Морозко поход на юг, взяв с собою 60 казаков и столько же Юкагиров, и отправился на реку Камчатку. По дороге он обложил ясаком остроги Акланский, Каменский и Усть-Таловский, после чего послал Морозко на восток, а сам следовал Пѳнжинскою губой. На реке Тигиле они опять соединились и пошли далее к реке Иче, а отсюда вышли на реку Камчатку. Здесь заложен был Верхнекамчатский острог. Оставив в нем казака Потапа Серякова с 16 человеками, Атласов выехал в Якутск в 1700 году, 2 июня, с 80-ю сороками соболей, сотнями лисиц, десятками бобров, собольей паркой и 11-ю сороками собственных соболей. По при­бытии в Якутск, Атласов был отправлен в Москву. Серяков же, не получая подкреплений, которых ожидал, решился идти с товарищами в Анадырск, но на дороге вместе с ними был убит Юкагирами, которые завладели всею казачьей добычей.

В 1700 году из Якутска послан был в Кам­чатку с отрядом казаков сын боярский Тимофей Кобелев. Он отомстил туземцам за смерть Серякова, разграбил их городок Кохчу, возобновил Верхнекамчатский острог, устроил Вольшерецкий, собрал ясак с Камчатки по Пенжинской губе и у Бобрового моря, и вернулся в Якутск в 1702 году блогополучно.

Кобелева сменил казак Михайло Зиновьев, при­бывший из Якутска в том же году. Он устроил

Нижнекамчатский острог и завел для Камчадалов ясачные книги, перевел Анадырских казаков с Укинских зимовий, на реку Камчатку и, вообще при­ведя дела в порядок, возвратился в Якутск в 1704 году. Его сменил пятидесятник Василий Колесов, ко­торому удалось объясачить небольшую Курильскую землицу.

Во время этих событий в Камчатке, Атласов был пожалован казачьим головой и получил указ взять с сибирских попутных городов 70 вооруженных людей с 4 пушками и вдобавок из Якутска 100 человек волей и неволей для похода в Камчатку, с тем условием, чтоб им выдать вперед двухгодич­ное жалованье и провиант. Но до 1706 года к по­ходу не приступали, так как над Атласовым произ­водилось следствие по каким-то упущениям с его стороны.

Между тем в Камчатке дела приняли неблагоприятный оборот. Камчадалы, вспомнив прежнюю вольность и невзлюбив повинностей взбунтовались, убили ясачных сборщиков, разорили Вольшерецкий острог и распространили мятеж по всей Камчатке; казаки вынуждены были с осторожностью держаться в острогах пока не прибыл Атласов в 1707 году с пуш­ками, оружием, порохом и свинцом, облеченный об­ширною властью. Обстоятельства поправились, но ненадолго, ибо казаки за жестокие поступки с ними Атласова, за сбор им в свою пользу ясака и выпуск аманатов (заложников) лишили ого власти и жаловались на него в Якутск. За сим в Камчатке начинаются беспорядки, продолжавшиеся несколько лет. На место Атласова казаки выбрали верхнекамчатского приказчика Семена Ламаева. Атласов же, посаженный в тюрьму и лишенный своего имущества, бежал в Нижнекамчатский острог, пробовал там привлечь на свою сторону казаков, но это ему не удалось. В Якутске предвидели дурные дела Атласова и послали в 1707 году сына боярского Петра Чичи­кова с пятидесятником, 4 десятниками и 50 казаками, снабдив партию двумя пушками, 100 ядрами, 8 пудами пороху и 5 пудами свинца. Вслед за ним послан был указ о производстве следствие над поступками Атласова, но Чириков этого указа не получил. По дороге из его партии был убит сын боярский Иван Панютин с 10 казаками и разграблена часть казны и амуниции. В это время был несчастный поход пятидесятника Харитонова с 40 человеками на Боль­шую реку и спасены четыре Японца, прибитые в бусе к берегу.

В 1709 году на смену Чирикова был послан пятидесятник Осип Миронова с 40 казаками. Таким образом одновременно явились в Камчатке три приказчика. Казаки невзлюбили их и жестоко распра­вились: Миронова убили из засады по дороге из Нижнего к Верхнему Камчатскому острогу, Атласова убили спящего в своем доме, а Чирикова на возвратном пути его в Якутск схватили у Пешкинской губы, сковали и бросили в море. Зачинщики сего, ка­заки Данило Анциферов и Иван Козыревский, по­слали сведения об этом в Якутск, объясняя при­чины неистовства над Мироновым и Чириковым, но не упомянули об Атласове. Они обвинили приказчиков в том, что те вместо положенного каждому ка­заку жалованья (9 руб. 25 коп.) выдавали по 12 аршин холста, или по 6 золотников китайского табаку, да сверх того брали скупу с каждого по 2 рубля, а казаков заставляли расписываться в получении денег. Желая загладить вину боевыми подвигами, бунтовщики склонили на свою сторону 75 казаков и отправились партией на юг, возобновили Вольшерецкий острог и объясачили как жителей по этой реке, так и первые Курильские острова.

На смену Миронова приехал десятник Василий Севастьянов Щепеткой и поместился в Верхнем и Нижне Камчатском острогах. Он не преследовал Анциферова и оставил его даже сборщиком ясака. Тем не менее Анциферов без ведома Щепеткого был изменнически убит в Аватянской избе и тем заплатил за свои злодеяния. Щепеткой даже разыскивал и открывал убийц Анциферова.

В 1712 году Щепеткой, оставив приказчиками в Верхнекамчатском остроге Константина Козыревского, а в Нижнекамчатском Федора Ярыгина, возвратился в Якутск с ясачьим сбором за 1707-1712 года. По пути он имел столкновение с туземцами.

На смену Щепеткому прибыл в 1712 году Василий Колесов с приказанием произвести следствие над убийцами трех приказчиков. Незадолго до него, приказчик Верхнекамчатского острога Кыргызов взбунто­вался и произвел много неистовств в Нижнекамчат­ском остроге. Колесов, по прибытии в Нижнекамчатск, потребовал к суду как Козыревского с со­участниками, так и Кыргызова. Первый из них был только оштрафован, двое из его сообщников каз­нены, а некоторым поставлены клейма. Кыргызов же не послушался, к суду не явился и долго еще возмущал казаков, но когда Верхнекамчатский острог

Крашенников изявил покорность Колесову в 1713 году, то Кыргызов с соумышленниками был казнен, а не участвовавшие в бунте пожалованы были званием конных казаков и детей боярских.

В этом же году Колесов, послал Козыревского с партией из 55 человек казаков и промышлен­ных и 11 Камчадалов, с двумя пушками и воен­ными запасами, с приказанием выстроить суда на Большой реке, выйти в море для отыскивания островов и разведать о Японском царстве. Партия дошла до первого и второго острова, объясачила инородцев и узнала, что далее тянется гряда Курильских островов, куда приезжают японские суда для торговли и продают туземцам посуду, деревянную простую и лакированную, материи бумажные и шелковые, сабли, оружие и проч.

Одновременно с этими событиями сибирский губернатор князь Гагарин предписал якутскому воеводе в 1710 году произвести расследование о племенах и землях в северо-восточной Азии. Вследствие этого якутский воевода Трауэрнихт распорядился в 1711 году отправлением из Усть-Янского и Колымского острогов в Ледовитое море партии казаков для откры­тая большой земли на море между рекою Яной и Ко­лымой, о которой ходили слухи со времени путешествие казака Стодухина в 1645 году. Кроме того, он отправил приказчика Гуторова в Охотск для оты­скания кратчайшего пути в Камчатку, так как путь через Анадырск был длинен, весьма неудобен и опасен, но Гуторов дошел только до Ишляка.

В 1712 году якутский воевода с целью разведки о Шантарских островах, о которых давно уже казаки сообщили ему некоторые сведения, приказал построить в Удском остроге годные для моря лодки и отправил партии казаков. Казаки поплыли к устью реки Тугура, занялись приготовлением рыбных запасов и в мае 1713 года пустились к островам. Они зимо­вали на Большом Шантарском острове и возврати­лись в Удский острог; в 1714 году отправлены в Якутск, где донесли, что на этих островах много соболей, лисиц, медведей и волков, и что для про­мысла этих зверей приезжают сюда Гиляки.

Но как разведки партии найдены были неудовлетворитель­ными, то князь Гагарин, понуждаемый к исследованию повелением императора Петра Великого, приказал повторить розыски, почему в 1714 году опять были посланы партии казаков к Ледовитому морю. Для отыскания кратчайшего пути в Камчатку, Охотским морем послан был Козьма Соколов. Его партии приданы были корабельные плотники и матросы, снабженные холстом для парусов и 2.000 корольков для подарков туземцам.

Построив в Охотске судно, Соколов в 1716-1717 году первый совершил путешествие в Камчатку, следуя около берегов. Таким образом найден был кратчайший и безопасный путь в Камчатку, и Охотск стал портовым городом.

В 1714 году прибыл в Анадырск назначенный из Тобольска для управления Камчаткой капитан Татаринов с 380 драгунами и казаками. Ему велено, для пресечения убийств и грабительств, находившей­ся там земляной острожек заменить деревянным.

На место Колесова прибыл в 1713 году в Кам­чатку дворянин Иван Енисейский. Он перенёс Нижнекамчатский острог на Ключи, построил в нем церковь и ходил к Авачинской губе для наказания убийц Анциферова. Собрав ясак, он в 1714 году вместе с Колесовым, еще не уехавшим, отправился в Анадырск. По прибытии в Олюторск, они, выждав санного пути, оставили там 55 казаков, а сами с четырьмя сотниками, двумя священниками и 50 казаками направились далее. Путешествие это окон­чилось катастрофой, бывшие с ними Юкагиры убили обоих приказчиков на верховье реки Таловки и забрали всю их казну, состоявшую из 141-сорока со­болей, 751 красных лисиц, 10 сиводушек, 137 бобров морских, 11 лисьих пластов, 22 золотников золота в плитках, с японскими надписями, взятых на разбитых японских бузях, и деньгами 40 рублей. Сверх того они воспользовались и частным имуществом казаков. Этим заключаются посылки через Анадырский острог в Камчатку.

За смертью Енисейского остался приказчиком Але­ксей Петриковский. Он до того возбудил казаков своей алчностью, что они с согласия Соколова (приплывавшего из Охотска) сменили ого, посадили под арест, отобрав имущество, которое простиралось до 141- сорока соболей, 2 000 лисиц, 207 бобров, 169 выдр. Имущество это записано было в казну. После Петриковского был определен Козьма Вежливцев, затем прислан из Анадырска Григорий Кашкин. В 1718 году посланы были уже три приказчика, Иван Уваровский-в Верхнекамчатский острог, Иван Поротов-в Вольшерецкий и Василий Качанов-в Нижнекамчатский.

Доставленные казаками сведения о местах, в ко­торый они посылались, мало удовлетворяли князя Гагарина. В намерении завести торг с Японией он искал положительных известий о сопредельных с его губернией народах и землях, а потому в 1716 году поручил полковнику Якову Елчину осмотреть хороши-ли Шантарские острова и тамошние воды. Лич­ности между Елчиным и воеводой якутским были причиной тому, что первый поручил исполнение данного ему приказание сыну боярскому Фолькееву, кото­рый со всею командой был убит Гиляками, между Амуром и Тугурскою губой.

В 1727 году 23 марта последовал Высочайший указ, коим якутский казачий голова Афанасий Шестаков назначался для переговоров с непокорными инородцами о приведении их в подданство России. Экспедиция эта называлась Чукотскою, и средства ей даны были достаточные, а именно: в состав её на­значены штурман Генс, подштурман Федоров, геодезист Гвоздев, рудознатец (горный инженер) Гердеболь и десять матросов. В Екатеринбурге Шестаков снабжен был несколькими пушками и одною мортирой. В Тобольске присоединился к нему драгунского полка капитан Дмитрий Павлуцкий и сверх того назначено 400 якутских казаков бывших в походах. В Якутске Павлуцкий и Шестаков расстались.

Первый пошел в Колымск, последний в Охотск.

По прибытии в Охотск, Шестаков снарядил су­дно Гавриил (из первой Беринговой экспедиции) и, вручив управление им Генсу, поручил своему племян­нику отправиться к посту Удскому для описания берегов. Племянник его счастливо плавал по Охот­скому морю и в сентябре 1730 года вернулся в Охотск. Путешествие же Шестакова, отправившегося на другом судне, окончилось несчастно. Потерпев крушение у берегов, он спасся с частью людей и продолжал свое движение к северу сухим путем со 150 казаками. Недалеко от реки Пенжины он встречен был громадною толпой Чукчей, шедших на вой­ну с Оленными Коряками. Произошла ожесточенная схватка, в которой Шестаков был убит (1730 года марта 14). За три дня до этого событие Шестаков распорядился отправить судно под командой Крупышева с геодезистом Гвоздевым для отыскание устья Анадыря и лежащего насупротив оного острова Столб-Корги. Судно это объехало Камчатку и дохо­дило до американских берегов.

Павлуцкий, послав в 1731 году часть казаков к устью Анадыря для содействия экспедиции из Охотска, сам с 215 Русскими и двумястами Коряков и Юкагиров двинулся чрез реки Белую и Черную на север к Ледовитому морю. После двухмесячного странствие дошел он до устья не малой реки вливающейся в море и чрез две недели пути берегом сошелся с толпой вооруженных Чукчей. Он миролюбиво убеждал их принять русское подданство, но предложение эти не были приняты Чукчами. 7 июня завяза­лось сражение и Чукчи были побеждены. Павлуцкий продолжал идти; 30 июня опять произошла стычка, и победители пошли было далее, к реке Анадырю, но Чукчи, собравшись в значительном числе, опять на­пали на Русских 14 июля и были вновь разбиты. В числе добычи, приобретенной Русскими, находились вещи казачьего головы Шестакова. Павлуцкий пошел далее, через 29 дней пересек мыс Сердце-Камень, а 21 октября возвратился в Анадырск. Много пленных было уведено на Колыму.

Между тем Камчадалы, вспоминая свою вольность и независимость до прихода Русских, вновь вознамерились уничтожить их, для чего и воспользовались отплытием, в июне месяце 1731 года, из Нижнекамчатска судна Гавриил, на котором должна была от­правиться значительная часть казаков в Анадырск. Судно, задержанное противным ветром, еще не успело выйти в море, а только стояло в устье Камчатки (20 июня 1731 года), когда Камчадалы начали убивать Русских и грабить их имущество. В этом грабеже принимали участие и некоторые казаки. Весть о восстании быстро распространилась между дальними Кам­чадалами, и те в свою очередь кинулись к Верхне­камчатскому и Большерецкому острогам. Наконец весть о бунте дошла на судно Гавриил, и Генс рас­порядился послать на берег 60 казаков с пушками, которые и взяли назад Нижнекамчатск, разогнав бунтовщиков.

Кроме любви к свободе, Камчадалы вынуждены были к бунту и грубым обращением казаков, и излишними налогами приказчиков; так пятидесятник Штинников в 1729 году не пощадил даже пятнад­цати Японцев, спасшихся с разбитого судна, всех их перебил и воспользовался их имуществом. Двое из них спаслись и были отправлены в Петербург в 1730 году.

Вести о мятеже Камчадалов и избиении Японцев дошли до Петербурга, и оттуда вышел указ: послать Якутского полка майора Мерлина и майора Павлуцкого с необходимым количеством солдат для расследования бунта и убийства Японцев. Посланные приехали в Камчатку, возобновили Нижнекамчатский ос­трог, прожили там до 1739 года, произвели следствие и казнили виновных (коммиссара Новгородова, Штинникова, казака Сапожникова, да с ним по два человека главных зачинщиков бунта Камчадалов и, кроме того, для обуздание других, по одному из каждого острога).

В 1731 году Охотск сделан был портовым городом и центром управления Камчаткой, к нему присоединены также Удский и прочие остроги, Шантарские острова, Анадырск. Для постоянной службы в Охотске назначено триста казаков. Затем походы казаков почти прекращаются.

Есть известие только о походах Чукчей к Олюторской земле против Коряков. В 1738 году до двух тысяч Чукчей нападают на Коряков, разби­вают их и многих уводят в плен. В 1741 году предположено было увеличить гарнизон Анадырска, но предположение это не осуществилось. В 1747 году Чукчи опять выступили против Коряков принадлежащих Анадырскому острогу. Павлуцкий ночью 21 марта спешит на нартах с партией из 80 каза­ков и Коряков и двумя сотниками, дерется с Чук­чами и погибает со всем своим отрядом, за исключением нескольких бежавших. В 1752 году при­слано в Анадырск 100 солдат под начальством майора Шмалена. Чукчи продолжают набеги до 1755 года, и затем все становится спокойно. Казаки стали нести гарнизонную службу.